Глядя на его желтые клыки, аль-Зафар спросил:
— Ты не думаешь, что декхаие когда-нибудь взбунтуются против нас?
— Неужели начальник моего войска обеспокоен такими пустяками? — Нуурлак ощерился еще сильнее.
— Моих нукеров боится даже регулярная армия, — сказал аль-Зафар. — Декхан мы перебьем в два счета, но кто тогда будет нас кормить?
— Пустой разговор. Они не взбунтуются. Ты видел когда-нибудь баранов, бунтующих против волков? И потом, по закону — я их хозяин. Султан не посмеет отметить своего фирмана, потому что в этом случае многие хакимы и князья перестанут его поддерживать. Знаешь, что сказал султан, когда к нему пришли с доносом на меня? Он сказал: «Убейте его сами — выберите себе другого хозяина. Или пригласите соседского князя, пусть он убьет его. Тогда мы закроем на это глаза».
Да, это забавно, — усмехнулся аль-Зафар.
— Новая заложница, — объявил, входя, десятник нукеров. — Селенье Джиэак, дочь декханина Дадабая.
В комнату втолкнули девушку со связанными руками. Ей было лет девятнадцать, и черты ее хорошенького лица еще не огрубели от солнца и ветра.
— Как мило, — обратился к ней Нуурлак. — Я слышал, у Дадабая водились деньги.
— Мы недавно купили риса и хлеба, — дрожа, отвечала пленница, — и почти все съели…
— Дзе-дзе… Нехорошо так много есть, — сказал Нуурлак. — Ничего, пусть твой жених поможет Дадабаю собрать выкуп. Это и будет его калым.
— Но у меня нет жениха, господин, — всхлипнула девушка.
— Как тебя зовут?
— Зулия, господин.
— За семь дней твой отец что-нибудь придумает. А теперь, извини, я должен позаботиться о том, чтобы ты не убежала. Дворец ненадежен, ни одной целой двери, ни одной решетки на окнах. А стражники иногда засыпают… — Нуурлак хлопнул в ладоши.
Нукеры, выскочившие как из-под земли, повалили Зулию на пол. С нее сорвали чувяки, ноги крепко стянули петлей у щиколоток. Один из воинов принялся наносить сильные удары но пяткам девушки черной полированной палкой. Другой крепко держал ее за ноги.
От каждого удара несчастная подпрыгивала, но вырваться не могла. По ее лицу катились слезы.
— Бей сильнее, она должна кричать, — велел Нуурлак, но в продолжение истязания Зулия только несколько раз застонала.
— Довольно, — сказал Нуурлак, когда зрелище ему наскучило. — Вот теперь, Зулия, ты не убежишь. Это прекрасный вид наказания, он не оставляет следов, но человек после него два дня не может встать на ноги. А через два дня ты получишь еще.
Действительно, чтобы удалить девушку из залы, нукерам пришлось унести ее.
