— И по телевизору его не видели?
— У меня нет телевизора, — довольно сухо ответил Лептон. — Обхожусь без него.
— Вот уже полгода Амос раз в неделю выступает со своей программой, — объяснил Тони. — Он интервьюирует писателей. Нет-нет, не критикует, ни в коем случае — просто старается их разговорить и вызвать на откровенность.
— Ясно, не критикует. — И Лептон горько усмехнулся. — Я всегда говорил: телевидение и объективная литературная критика несовместимы.
Тут Филиппе пришла в голову великолепная мысль.
— Если хотите познакомиться с Амосом, я могу помочь. Мы решили устроить небольшую вечеринку в его честь. Приезжайте к нам в воскресенье часам к шести и привозите с собой Шэдболтов.
Лептон еще раз грациозно поклонился, и Филиппа подумала, почему у критиков такие очаровательные манеры, а так называемые художники слова обязательно дикие и невоспитанные?
— Не сомневаюсь, что Шэдболты с удовольствием примут ваше приглашение, если только они не заняты вечером. Понимаете, я уже предупредил их, что уеду в воскресенье. Я закажу такси и приеду один.
— Я могла бы заехать за вами, — предложила Филиппа, — если вы, конечно, не возражаете.
Лептон улыбнулся.
— Меня никогда не вдохновлял пример английского критика, который на протяжении всей своей длинной и скучной жизни ни разу не пожелал встретиться с писателем.
Какая у него симпатичная улыбка, подумала Филиппа, и она вспомнила старый анекдот о хвастливом повесе времен короля Эдуарда: «Пусть меня считают самым уродливым мужчиной в Европе, но стоит мне пробыть с женщиной полчаса наедине, и она моя, даже если мой соперник сам Аполлон». Ну а полчаса в обществе Мориса Лептона? Мысль эта приятно взволновала Филиппу, и она принялась обдумывать, что бы такое ей надеть, когда она поедет за ним к Шэдболтам. Морис Лептон, конечно, не в ее вкусе, по крайней мере не совсем… Она даже не уверена, может ли он ей понравиться, но…
В натуре Филиппы было что-то кошачье, и охота всегда доставляла ей удовольствие, независимо от того, какое чувство она испытывала к намеченной жертве: страсть, влечение или даже ненависть. Ей удалось устроить свою жизнь так, чтобы наслаждаться преимуществом замужней жизни, и радостями вольной охоты. Идеальная жизнь, считала Филиппа, — это все иметь и ничем не поступаться. И хотя у нее бывали промахи, пока все благополучно сходило ей с рук. Правда, иногда Филиппе мучительно хотелось узнать, а не догадывается ли о чем-нибудь Тони.
