— Фостина! Вам нет цены! Вам, вероятно, и в голову не пришло, что вы превратили Медею в уличную девку?
— Что вы имеете в виду? — спросила, смутившись, Фостина.
— Вы только посмотрите на эту накидку и жакет. Они цвета голубого гиацинта, но ведь этот цвет в Греции безраздельно принадлежал проституткам.
— Боже, — произнесла ошарашенная Фостина и умоляюще взглянула на Гизелу. — Это правда?
— Боюсь, что да, — призналась Гизела. — Хотя мне это и в голову не приходило.
— Конечно, правда, — властно заявила Алиса. — Разве вам не приходилось читать о Керамике, этом районе «красных фонарей» в Афинах? Если какой-то мужчина по имени Тезей хотел обладать какой-то женщиной по имени Мелита, то писал на стене углем: «Тезей любит Мелиту». Если она принимала его предложение, то подписывала внизу: «Мелита любит Тезея», и ожидала прихода своего возлюбленного на этом месте с веточкой мирта, зажатой в зубах.
— Но, может, такое происходило только в Афинах? — возразила Фостина. — Ведь место действия пьесы — Коринф.
— Тогда вам придется затратить еще одно утро, чтобы определить, какие наряды носили проститутки в Коринфе!
Алисе, казалось, очень нравилась идея задать Фостине побольше работы.
— А может, вам это давно известно? У меня складывается впечатление, что вы обладаете завидными познаниями о традициях проституток. Приходилось ли вам слышать о Розе Дайамонд?
Лицо Фостины залилось пунцовой краской.
— Нет, не знаю. В любом случае я больше делать ничего не буду, так как сегодня вечером уезжаю.
— Счастливица!
— Нет, я ужасно несчастна. Я не хочу уезжать.
— Куда же вы едете?
Но тут опять вмешалась Гизела:
— Почему бы тебе не сделать еще один эскиз костюма Медеи? Сменить цвет довольно просто, если только подыщешь нужный материал. Что скажешь, например, о бледно-желтом? Он вполне подойдет к сандалиям, как и гиацинтовый.
— Как хотите, — сказала Алиса с полным безразличием. — А это что такое? — она подняла еще один эскиз. — Похоже на имитацию пестрой шотландской шали?
Фостина посмотрела на Гизелу:
— Это та отравленная одежда, которую Медея вручает невесте Ясона. В тексте несколько раз ее называют «разноцветной». Я скопировала дизайн с фотографии одной греческой вазы времен Эврипида. Только вместо фиалок в оригинале я использовала наперстянку, так как она — ядовитое растение.
— Разве стала бы Медея расшифровывать подготавливаемый ею удар? — возразила Алиса. — Если бы кто-нибудь прислал мне в подарок платье, вышитое листочками наперстянки, у меня оно, несомненно, вызвало бы подозрения. Точно так же отреагировал бы любой поклонник детективов.
