– А кто другой?
– Идиот из Нью-Йорка, – сказал Леркази, убирая палец. – Тот, который создал все проблемы, потому что вывез сюда свое личное дерьмо.
– Видел я его, – кивнул Френи. – У него челюсть свернута, поэтому он и бесится.
Леркази почесал затылок.
– Знаю, он настоящий придурок. Но, кроме того, он племянник твоего друга.
Френи покачал головой:
– Не проблема. Я ведь больше не живу в Нью-Йорке. Теперь мой дом здесь.
– Хорошо, – сказал Леркази. – Как говорится, дома и стены помогают.
Френи чиркнул спичкой и сжег салфетку в пепельнице. Дождавшись, когда пепел почернеет, он высыпал его на пол и растер каблуком.
– Молодец, – кивнул Леркази. – Хорошо поговорили.
У Кэрол внутри снова все сжалось, и она поняла: муж где-то рядом. Она со страхом всматривалась в лица постоянных клиентов, входивших в закусочную. Постоянно оглядывала парковку и улицу – насколько ей было видно из-за двери. Когда управляющий обругал ее за то, что она вышла из-за прилавка, Кэрол заявила, что плохо себя чувствует и ей нужно пораньше уйти.
– Чего-о? – возмутился управляющий. – Да кем ты себя вообразила? Попробуй только уйди пораньше – назад можешь не возвращаться!
– Идет, – сказала Кэрол, направляясь в подсобку, где были шкафчики с одеждой.
– Что «идет»? – не понял управляющий.
– Назад я не вернусь, – сказала Кэрол.
Эйб Гоулд просматривал сводку отдела по борьбе с организованной преступностью, подготовленную для него Альбертом Яндолли. Сам Яндолли, стоя на коленях, разравнивал свежевскопанную землю на клумбе вдоль подъездной дорожки. Его жена и двое детишек обедали в патио за домом.
Яндолли махнул рукой в сторону патио.
– Если ты голоден, Энджи поджарила сосиски, – сказал он.
Гоулд оторвался от сводки.
– Нет, спасибо. Я кое-чего перехватил по пути.
Гоулд еще издали залюбовался домом коллеги. Яндолли всего несколько недель назад его покрасил. Одноэтажный дом голубого цвета стоял на десяти сотках ухоженной земли. Подъездная аллея вымощена. Участок огорожен белой деревянной изгородью. О таком доме сам Гоулд всегда только мечтал.
– Отлично выглядит твой участок, – сказал Гоулд.
Яндолли поднялся с колен.
– Спасибо, – сказал он, отряхивая землю с брюк. – Староват я уже для такой работенки.
Гоулд прочитал присланное по факсу из Нью-Йорка досье на Николаса Кучча. Масса обвинений в незаконном букмекерстве – им Кучча начал заниматься с двадцатидвухлетнего возраста. Отдельно сообщалось о судимости: в двадцать девять лет Кучча получил два года тюрьмы за ростовщичество.
