— Як нему не имею никакого отношения! — упрямо воскликнул он.
— Но я нашел его в вашем доме, в коридоре, возле задней двери.
— Любой мог подбросить этот клочок бумаги и сделать это без моего ведома. Мальчик из бакалейной лавки в Стрэтгоре. Или полиция.
Я страшно удивился.
— Значит, у вас уже побывала полиция?
— Они явились сюда дня два-три назад. Они искали какого-то пропавшего мальчика… А, наконец я догадался! Именно от них я услыхал его имя — Джонни Стоктон!
Он все превосходно обстряпал. Я чуть не попался на удочку. Но все же заглотил крючок не до конца. Снова мы стали вглядываться друг в друга, словно спарринг-партнеры в поисках бреши в обороне противника.
Потом я заметил:
— Можете ожидать нового визита полицейских, — и очень скоро.
— По какой причине?
— На сей раз исчез не только Джонни. Вместе с ним пропал и Морис Шарпантье.
— Значит, он на самом деле приехал… сюда… как и говорил мне в Риме?
— А вот теперь он куда-то ушел, причем довольно поспешно…
— Шарпантье? — еще раз спросил Блейн, отбрасывая в сторону погасшую сигаретку. — Весьма… странно… весьма.
— Может, он идет по следам Джонни.
Я вышел в коридор. К моему удивлению, я услышал за спиной шарканье его туфель. Я никак не ожидал от него такой любезности, — проводить меня до двери.
— Вы уверены в своей информации? — осведомился он, тяжело дыша. — Вы уверены в том, что Шарпантье тоже пропал?
— Его не было поблизости нигде, когда я вышел из долины.
Я бросил последний взгляд на эту фигуру, которая могла быть жалкой, если бы не была столь отвратительной.
— Вы поступите мудро, если сообщите все, что вам известно о Джонни Стоктоне, в полицию. Человек, который лег на дно, должен избегать всяких скандалов или криминальных дел.
— Но я ничего не знаю об этом мальчишке!
Напрасно я пытался выявить причину его эмоционального волнения, от которого тряслись руки и вибрировал голос. Он всегда старался казаться человеком, недоступным для эмоций. На самом деле не кто иной, как Блейн, поддержал теорию, что проявление любых эмоций — это разновидность психического заболевания. А если это так, то вот он сам стал его жертвой. Что-то сильно его потрясло. Вероятно, какие-то произнесенные мною несколько секунд назад слова. Что же это было? Шарпантье? Джонни? Или тот и другой?
Редкая привилегия — потрясти такого человека, как он. Я не мог преодолеть соблазна и не нанести ему последний, сильный удар в солнечное сплетение.
— Прощайте, мистер Блейн… если вы только на самом деле им являетесь.
