Предсказание судьбы являлось еще одним обычаем Южных Земель, распространившимся в северных королевствах после вторжения кирси. Представитель племени беловолосых, обладавший даром провидения, прозревал судьбу каждого ребенка с помощью Кирана, огромного кристалла, по слухам обладавшего собственной магической силой.
За годы странствий по Анейре, Везирну, Сириссу и Брэдону с ярмаркой Бодана, санбирийской ярмаркой и другими Кадел много чего узнал о предсказаниях и предсказателях. Он знал, например, что сам по себе Киран не более чем красивый камень. Он служил своего рода посредником: через него волшебники-кирси передавали охваченным благоговейным трепетом детям свои мысленные образы. Обряд Приобщения, проводившийся в более раннем возрасте, тоже по своему существу был не тем, чем казался. Возможно, некогда он действительно являлся магическим таинством, но с течением времени превратился просто в способ направить ребенка на обучение тому или иному ремеслу по достижении подходящего возраста. И все же для детей, которые зачарованно смотрели в Киран, в то время как кирси вызывали перед их мысленным взором картины будущего, это оставалось чудом. Кадел до сих пор живо помнил свое Приобщение, хотя в явившихся тогда видениях не было ничего удивительного: он увидел себя взрослым мужчиной, владельцем поместья Нистаад, ухаживающим за своими виноградниками и конюшнями и собирающим дань с окрестных деревень. Тогда он счел это пророчеством. Позже, спустя много лет после побега из дому, он понял, что это было просто предположением, основанным на известных о нем сведениях.
Но с Посвящением все обстояло иначе. Оно совершалось по достижении ребенком шестнадцати лет и полностью основывалось на магии кирси. Пророчества Посвящения предсказывали счастливые браки или несчастную любовь, благополучие или беды, долгую жизнь или преждевременную смерть. Молодые люди, ожидавшие минуты встречи с Кираном, могли ребячиться в радостном ожидании или изнывать от страха, но никто не относился к этому обряду легкомысленно. Даже Джедрек, смеявшийся над легендами и плевавший на обычаи, однажды признался Каделу, что после своего Посвящения, открывшего ему картины той жизни, которую они вели сейчас, он еще много месяцев не мог прийти в себя.
Кадел часто задавался вопросом, что открыло бы Посвящение ему. Он покинул родительский дом сразу по достижении шестнадцати лет — прежде, чем ярмарка прибыла в деревню по соседству с Нистаадским поместьем. Высокий и сильный для своего возраста, с уже пробивавшимися черными усиками и бородкой, он казался гораздо старше своих лет. Пытаться пройти Посвящение в другой деревне значило бы только привлечь к себе внимание.
