Тревельян явно расстроился.
– Номер четыре, Гривс. Леди Арабелла была четвертой, – произнес он как на исповеди. – Четыре попытки любить. И четыре жалких провала. И этот старый священник, глядящий в глубины моего сердца. Любовь превратила мою жизнь в ад, а я мечтал о блаженстве… Отлично. Ступай и пошли кого-нибудь с запиской к Нолану, пусть он присоединится к нам. Сегодняшний вечер будет полон впечатлений.
Граф поднял подбородок, и слуга умастил лицо Ниалла мыльной пеной.
– Очень хорошо, сэр. – Гривс слегка поклонился, бросил на камердинера недоумевающий взгляд и вышел. Слуга приступил к бритью.
Тревельян глядел на себя в зеркало. От уголков глаз над белой пеной разбегались морщинки… Словно два кулака перехватили узлом его желудок и беспощадно затянули его. Молодым ему снова не стать. И надежды на будущее, которое становилось все короче с исходом каждого проклятого года, вытекали, как песок из склянки песочных часов.
Ниалл нахмурился, и камердинер остановил острую бритву, чтобы не порезать хозяина. Лицо Тревельяна расслабилось, и слуга продолжил бритье. Конечно, он постарел, но женщины пока не жалуются. Скорее, они проявляют к нему больше симпатии теперь, когда он уже непохож на юнца с гладкой кожей. Элен, покойная жена его, как раз и искала неоперившегося мальчишку. Она строила планы и слишком хорошо понимала, что опытный мужчина не попадется в ее сети. Сей жидкий бальзам не мог избавить Ниалла от горечи, все еще стискивавшей сердце, однако он хотя бы чуть утешал. Опыт и знания, считал Тревельян, способны отвести и самое горькое несчастье. Вне сомнения, если бы он был постарше, когда встретил Элен, если бы он только не слыхал о гейсе, многое сложилось бы иначе. И, конечно же, было бы меньше могил.
Элен своей злой выдумкой оставила на нем шрам. И каждая последовавшая за ней женщина делала его чуть более осторожным, расчетливым. Счастье избегало его, но не потому, что Элен унесла его с собой; скорее, и она, и те женщины, которые были после нее, просто заставляли его острее ощутить собственную неприкаянность. И в сердце Ниалла теперь выли волки. Он мечтал о том, чего не мог найти.
В молодости он представлял себе свою судьбу много проще. Ему хотелось детей, которые унаследовали бы имя Тревельянов; хотелось, чтобы спутницей его жизни стала женщина, способная разделить и радость, и горе. Даже последний бедняк в Ольстере имел право на это. Но ему, лорду Тревельяну, было отказано в семейном счастье – волей судьбы, Бога или тяжестью гейса. Счастье находилось где-то вне пределов его досягаемости, в области недостижимого. Конечно, он знал, что истинная суженая способна даровать ему счастье. Однако она была далека – как звезды, что мерцают в ночном небе.
