– Когда… когда мы жили в лачуге? – Хижина, в которой Равенна родилась, уже превратилась в руины, подойти к которым не давали заросли боярышника. Равенна даже не поверила, когда Гранья сказала ей, что прежде они жили именно здесь. Нынешний их дом, пожалуй, был невелик, однако в нем были деревянные полы, гостиная, кухня и две спальни.
– Твоя мать умерла в том старом домишке, Равенна. Лучше не вспоминай о нем.
Равенна попыталась так и сделать, однако ее стало мучить множество вопросов, прежде даже не приходивших ей в голову.
– Гранья, мы, наверно, были ужасно бедными, раз жили в такой крохотной и ужасной лачуге. Почему же мы не остались там? Что изменилось? Почему сейчас мы живем в этом доме?
– Счастье переменчиво, детка.
– Но переменчивости его есть причина. Какова же она в нашем случае? – Девочка обратила к бабушке полные любопытства иссиня-фиолетовые глаза, в тени казавшиеся сиреневым бархатом.
– Дитя, дитя, – проговорила Гранья, едва ли не с горечью.
– А… Тревельян не отец мне? Не поэтому ли он глядел на меня с такой ненавистью?
Гранья в растерянности поглядела на Равенну. – Детка моя родная, как такое могло прийти тебе в голову?
– Значит, он не отец мне?
– Нет.
– Гранья, а я все думаю об отце, ты знаешь это. Я понимаю, что мешаю ему, поэтому он так и не открылся нам, но все-таки… – Равенна поглядела на Гранью полными слез глазами. – Он приглядывает за нами? Это от него у нас деньги? От него? Он заботится о нас?.. Ну самую малость?
Старуха погладила черные локоны скрюченными руками. Она молчала.
– Значит, мы ему безразличны? – спросила Равенна, в ее голосе угадывалось отчаяние.
– Я уверена только в том, что он не знает о нас. Бриллиана говорила, что он любил ее, но так и не назвала имени… только сказала, что он – знатный лорд и живет в Ольстере.
– Но ты же ясновидящая! Все так говорят! Разве ты не можешь увидеть моего отца и описать мне, чтобы я могла его отыскать?
– Детка, моя милая девочка, не надо больше думать о нем. Видела я все видения. – Она помедлила, понимая, что словами своими вызовет горе. – Он умер, дитя мое. У тебя нет отца.
Равенна с ужасом смотрела на бабушку; по ее личику текли слезы. Только что погибла надежда на то, что отец вдруг объявится – погибла как под топором палача. Никогда больше не мечтать ей о том, что отец избавит ее от участи незаконнорожденной. Кэтлин Куинн будет вечно задирать перед ней нос. Вечно.
– Почему ты не рассказывала мне о нем? – спросила она охрипшим от слез голосом.
