Перед самым закатом, когда они решили отложить все на завтра, а Сильва перебирал пальцами четки, моля о дожде, юный Вилейн увидел зеленые поля. Он поднялся во весь рост, громко возвещая о своем открытии, но тут же упал за борт и камнем пошел ко дну.
— Вот видишь, Крюгер, — злобно просипел Фей, — твои шансы спасти свое жирное пузо стали еще меньше.
Кинросс почувствовал, как утреннее солнце начинает нещадно жечь высохшие глаза, а жажда лишает его всякого разума. Он знал, что сегодня настал последний день и хотел, чтобы смерть пришла как можно скорее. Он поднял голову и увидел, что мексиканец уставился на него из-под воспаленных век.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Кинросс, — сказал он, и его слова разбудили остальных моряков. Они зашевелились, медленно отходя ото сна.
Малыш Фей взял инициативу в свои руки.
— Все, хватит спорить, — заявил он. — Давайте тянуть жребий или до захода солнца никого из нас не останется в живых.
Крюгер согласился. Он вытащил из кармана несколько шиллингов и передал их товарищам, чтобы каждый мог внимательно рассмотреть монеты. Только на одной из них был изображен Георг Пятый.
— Завяжите глаза Бо-Бо, так как он самый глупый, — предложил Крюгер, — и пусть он по очереди вытаскивает монеты из ведра. А Фей пусть сядет рядом с ним спиной к спине и выкрикивает имя каждый раз, как только тот вытащит монету. Кому достанется борода, на того и падет жребий.
Все согласились с таким предложением. Сильва попросил, чтобы ему дали немного времени помолиться, и Фей презрительно усмехнулся. Коротышка уселся на кожух мотора спиной к Бо-Бо и окинул всех остальных оценивающим взглядом. Кинросс прочел в его взгляде неприкрытое и злобное торжество.
— По закону средних чисел, — подумал Кинросс, — жертва окажется в середине. Номер три или четыре. Впрочем, все это глупость.
Очевидно, Фей рассуждал точно так же. Когда негр неловким движением вытащил первую монету и спросил «Кому?», Фей тут же ответил «Мне». Это оказалась королева, и Кинросс возненавидел коротышку.
Следующую монету Фей отдал Бо-Бо, и черный гигант облегченно вздохнул. Третья монета, и Кинросс затаил дыхание. Фей присудил ее Кербеку, и шведу тоже повезло.
Настал черед четвертой монеты, и Фей выкрикнул «Кинросс!» Инженер заморгал, напрягая воспаленные глаза, чтобы рассмотреть монету в руке негра. Сначала он увидел просветлевшее лицо Сильвы, а потом уже — изображение бородатого короля.
Все, кроме Фея и Бо-Бо, старались не встречаться с ним глазами. Кинросс не мог понять, что чувствует. Сначала пришла мысль: «Вот и конец всем мучениям», а потом — «По крайней мере, я умру чистым». Но злило, что все вышло так, как и замышлял Фей.
