Эймунда сидела у ворот на брёвнышке. На ней не было киртеля, только штаны да рубаха из толстой ткани с причудливым ожерельем, но на руках поблёскивали браслеты, а в ушах — серьги.
"Словно княжна", — подумала про неё Гореслава. Она, тяжело дыша, не спеша шла к хозяйке, мысленно придумывая, что ей скажет.
— Ну, видела ли Рагнара, — набросилась на девку с расспросами свейка. Глаза у неё блестели, а пальцы дрожали.
— Видела. Он у леса Идунн, только…
— Что только? Говори же, Герсла!
— Правы вы были. Дерутся они.
— А Олаф, — сердце у Эймунды упало; не договорила она.
— Трое их там. Рагнар, Олаф и Кнуд.
— А Белобожник-то что там делает?
— Суд вершит, смотрит, чтобы до смерти друг друга зашибли.
Свейка бросилась во двор; Гореслава слышала, как она что-то кричала Дану. Скоро корел вывел за ворота лошадь; вслед за ним вылетела Эймунда в не застегнутом киртеле. Она по-свейски прикрикнула на нерасторопного Дана и необычайно ловко вскочила на лошадиную спину.
— Верхом ездить умеешь? — бросила служанке свейка.
— Умею, только в печище и Черене лошади смирнее.
— Не бойся, Рамтера ещё никого не скинула. Даже Эдда её не боится. Хотя вы, словенки, такие пугливые, только на повозках ездите. Забирайся скорей на лошадь, покажешь, где дерутся.
На лошадином крупе ехать было неудобно: Эймунда пустила Рамтеру крупной рысью.
Свейские лошади резко отличались от словенских. По-видимому, когда-то несколько животных привезли с собой со своей родины первые поселенцы, но с тех пор кони мало изменились. Лошади эти, крупные, с обросшими копытами и густой шерстью, отличались, между тем, красивой головой и лебединой шеей. Таких коней высоко ценили на Западе.
Рамтера была относительно небольшой рыжей кобылой с белой отметиной на морде. Эймунда её очень любила.
Лес Идунн, названный так из-за старой дикой яблони, растущей на опушке, раскинулся вдоль соснового подлеска неподалёку от Сигунвейна. Осенью в нём почти не бывало грибов, зато летом, по рассказам Эрика, часто забегавшего на Гаральдов двор, чтобы поболтать с Гореславой, там было много сладкой ягоды.
Эймунда остановилась у опушки и вопросительно посмотрела на служанку.
— Они там, в двух шагах отсюда. Дерутся на палках. Даже с опушки видно.
Действительно, между прозрачными рядами деревьев мелькали тёмные рубахи.
Свейка соскочила с лошади и побежала к лесу. На бегу она крикнула Гореславе: "Скачи к Ари, скажи, что я велела ему приехать сюда. А если вернулся Гюльви, то передай ему то же самое. Только этот старик может их остановить".
