— И не дай бог твое рыло…
Но что именно не дай бог рыло, Митя так не узнал, потому что толстозадый завалил ход в квартиру бывшего мужа здоровенным камнем.
«Ну и ладно, — подумал Митя. — Завалил так завалил. Завалил меня барсук. Барсук как барс… Как барс… Барсук…»
Но слова не шли. Поэтические озарения стремительно убегали в оба оставшихся выхода, а на их место вползали черные мысли. Митя вдруг заметил свое одиночество, неприбранную нору и впервые подумал, что молодость, наверное, прошла.
Он вылез наружу и пошел к озеру. Подступала осень, и столетний дуб уже начал свое желтое дело. Митя сел на том же месте, где когда-то встретил Милу, и заглянул в воду. Вода отразила грустную средних лет морду и отяжелевшее сероватое тело. Лягушки молчали, было тихо.
И тут появилась она. Она была восхитительна: совсем юная и юркая, как юрок. Хотя, пожалуй, несколько приземистая. Шла она с небольшой кошелкой.
— Ой, я вам не помешаю?
— Мне нельзя помешать, я ничего не делаю, — рассеянно отвечал Митя.
— А я тут грибы собираю. Люблю их очень.
— Правильно. Хочешь мяса — сорви гриб, — привычно поддержал барсук. Он говорил, но не слышал сам себя.
— Так я уже сорвала. Хотите?
От этих слов Митя вдруг почувствовал резь в животе. Он схватил самый большой гриб, жадно впился в него зубами, но тут же выплюнул. Это была зеленая поганка.
— Ой! — сказала она. — Вечно я путаю. Никак не могу запомнить, какие хорошие, а какие нехорошие.
— Я тебя научу, — сказал Митя.
— Правда? Вот здорово! А как вас зовут?
— Дмитрий.
— Дмитрий… Как здорово! А я Юля. Можно Юлечка.
Через неделю они поженились, через две недели Митю посетило вдохновение, а через три он услышал тихий плач.
— Я так больше не могу, — всхлипывала Юлечка. — Ты губишь мою молодую жизнь!
— Почему?
— Потому что я хочу жить! Я хочу гулять по берегу озера, собирать грибы и ягоды, слушать лягушек, играть в попрыгушки. И все это вместе с тобой, любимый! И еще я очень хочу мяса.
Митя уже где-то слышал эти слова. Он почувствовал острый укол совести. И от этого укола его короткие, все еще сильные лапы вдруг сами собой начали скрести земляной пол.
Третья квартира оказалась еще меньше второй и всего с одним выходом, но Мите было уже все равно: он теперь совершенно пренебрегал бытовыми удобствами. С потолка, как и в прошлой жизни, иногда сыпались грибы и кедровые орехи, но среди грибов попадалось много поганых: все-таки Юля была неопытна по хозяйственной части. От поганых грибов Митин стиль приобрел новую высоту. Свой третий период он назвал так: «Мелика Тонкого Мира».
