бесстрастно этот спор сужу,
рассудок в ту игру партнером,
пожалуй, все же призову.
Ну, что ж, посмотрим -- в поединке
сейчас сразятся в сотый раз,
и вот сомнения на ринге,
и, словно фея на картинке,
надежда светом теплит глаз.
Кому щиты, кому-то копья.
Надежда хрупкая моя,
я знаю, что ни стона, вопля
ты не издашь, и боль храня,
себя отдашь на поруганье
сомненьям язвенным и злым,
и рухнешь тихо без стенанья.
Уйдешь рассветом молодым.
И резонерское бесстрастье
вдруг сгинет снегом в вешний день.
Я вновь с тобой, в твоей я власти
надежда на любовь и счастье,
и ускользнет сомнений тень. 1971
ЗОЛУШКА
Иногда не жизнь, а сказка,
иногда -- наоборот,
Золушка, белей ромашки,
в бальном платьице идет
вдоль шеренг шутов, придворных,
разнаряженных гостей,
и с поклоном все покорно,
совершенно непритворно,
угодить стремятся ей.
С детства всем давно знакома
эта сказка, но конец
изменить бы ей немного:
бедной Золушке гонец
не сумел, ее не встретив,
сказочный вернуть башмак.
Рухнул замок -- был он светел,
хоть строитель был простак.
Но когда одни руины
вдруг остались от него,
то знакомую картину
я узрела -- жизнь-рутину,
грез несбыточных песок.
И на этом пепелище,
удивленной и смешной,
я стою с сумою нищей
и с раздробленной душой.
Но опять я в сказку верю,
жизнь -- не сказка, знать должна,
но опять в распашку двери -
сказка очень мне нужна. 1971
ГРУСТЬ
Я не стремлюсь открыть Америку,
и мне поверьте, что не тщусь
душевной подменять истерикой
свою светящуюся грусть.
Не обесцветит увяданием,
не обессмыслит забытьем,
а тихим нежным поминанием
заставит вспомнить о былом.
В сумбурной толчее веселья,
в час суетни и толкотни,
или бездумного безделья
меня вдруг осеняешь ты.
Не станет ритм панихидным,
не станет музыка псалмом,
самопризнание -- обидным,
и скучным -- день, и серым -- дом.
Я грустью слишком громкий хохот,
и резкость шутки, и разгул
смягчу, разнежу гул и грохот,
чтоб ветер грубых слов не дул.
Все чище станет и светлее,
все звуки запоют, звеня,
я не зову тебя, не смею,
ты, знаю, рядом -- грусть моя. 1971
СЛОВО
Звенит веселая капель,
Шумит река, синеет небо,
за мартом движется апрель,
еще в снегах незрелость хлеба.
Звенит, пиликает, поет,
дневными красками играя,
бежит стремительно вперед
июнь лучистый вслед за маем.
Так день за днем, за часом час,
скорей, чем с солнцем, с непогодой
все изменяет время в нас,
нет перемен в временах года.
Все те же дивные черты
в прелестной осени багряной,
