Однако, вместо того, чтобы прятаться под обуглившимися руинами нашего дома, я нырнула со скалы за ним. Я не была уверенна, почему так поступила, и для меня это было странным чувством. Обычно я делала то, что должна была – обыденные вещи, то, в чем был смысл.
Я догнала Диего в воде. Он снова мчал, но уже без соревнований. Он хотел перегнать солнце.
Он добрался до небольшого островка, а затем нырнул глубже. Я удивилась, что он не ударился о скалистое дно пролива, но еще больше удивилась, когда почувствовала поток теплого течения, который исходил из места, которое мне показалось лишь обнажением породы.
Очень разумно со стороны Диего знать подобное место. Конечно, целый день сидеть в подводной пещере будет не весело – невозможность дышать начинала раздражать через некоторое время – но это лучше, чем превратиться в груду пепла. Мне следовало бы думать так, как Диего. Думать о чем-то еще, кроме крови. Мне следовало бы быть подготовленной к неожиданностям.
Диего продолжал плыть через расщелину в скалах. Здесь было совсем темно. Безопасно. Я больше не могла плыть – было слишком мало места – потому я с трудом протискивалась вперед, как Диего, пробираясь через сужающееся пространство. Я все ждала, когда он остановится, но он не останавливался. Внезапно я поняла, что мы взбираемся вверх. А затем я услышала, как Диего выбрался на поверхность.
Я выбралась через долю секунды после него.
Пещера была похожа на маленькую нору, размером с Volkswagen Жук, хотя и не такая высокая. Сзади был еще один проход, с той стороны я почувствовала свежий воздух. Я видела силуэт пальцев Диего, которые снова и снова стучали по известняку.
«Милое местечко,» сказала я.
Диего улыбнулся. «Лучше, чем за спиной у Странного Фреда.»
«Не могу не согласиться. Спасибо.»
«Пожалуйста.»
Целую минуту мы смотрели друг на друга в темноте. Его лицо было мягким и спокойным. С Кевином, Кристи или кем-то другим, это было бы просто ужасно – ограниченное пространство, вынужденная близость. Это значило бы быструю и мучительную смерть в любую секунду. Но Диего был таким спокойным. Не таким, как все остальные.
«Сколько тебе лет?» спросил он внезапно.
«Три месяца. Я ведь уже говорила.»
«Я не это имел в виду. Сколько лет тебе было? Думаю, так будет правильнее спросить.»
Я отклонилась от него, мне стало неловко, когда я поняла, что он заговорил о человеческой жизни. Никто никогда не разговаривал об этом. Никто не хотел думать об этом. Но мне также не хотелось заканчивать наш разговор.
