– Нет, с этим все в порядке, – успокоил его Алан, чувствуя, однако, что на висках у него выступили капли пота. – К счастью, у меня есть удостоверения…
– Но я же говорил вам, месье…
– Послушайте, Мишель! – рявкнул Алан с раздражением, совершенно чуждым его натуре. – Эта другая карета все больше удаляется от нас. Вам ее не догнать вовсе, если вы не поспешите. Подгоните ваших лошадей и обойдите их, но не ввязывайтесь ни с кем в ссору. Быстро отправляйтесь!
Мишель послал Мадлен воздушный поцелуй и вскочил на лошадь. Алан быстро влез в карету, чувствуя на себе любопытный взгляд томных глаз Иды де Сент-Эльм.
Кнут защелкал с бешеной энергией, лошади мчались галопом через лес Арбло. Ида не сводила подозрительного взгляда с Алана, сидевшего с коробкой на коленях.
– Давайте забудем о награде, обещанной императором, – предложил он. – Неизменное правило этого джентльмена – отвлекать в трудную минуту внимание людей и давать им новую тему для разговоров.
– Возможно, – заметила Ида, – этого правила придерживается не только император, а кое-кто еще. Как ты думаешь, Ален?
– Ничье внимание, – сказала Мадлен, – пи в малейшей степени не было отвлечено разговорами о награде. Быть может, ваше, капитан Мерсье?
– Нет.
– Алан утверждал, – быстро продолжала Мадлен, словно пытаясь заставить Иду переключить внимание на что-нибудь другое, – что капитан Перережь-Горло, очевидно, является руководителем революционного тайного общества. Я не понимаю его, но должна понять. Продолжай, Алан!
– Давайте подумаем, – заговорил Алан, переводя взгляд с Иды на Мерсье, – о тайном обществе «Олимпийцы», чьей эмблемой служит окровавленный кинжал. Допустим, их лидер, капитан Перережь-Горло, нанимает кого-то, кто совершает в лагере таинственные убийства с целью распространить панику и вызвать бунт. Но дал бы он хоть раз повод для подозрений, что этот наемный убийца – товарищ по оружию, солдат Великой армии, сидящий с ними за одним столом? Бьюсь об заклад, что не дал бы! Поэтому я и не верю в так называемого англичанина, как не верит, несмотря па все его заявления, и сам папаша Фуше. Стал бы английский агент оставлять па месте преступления три кин-жала, явно сделанные в Англии и с не полностью стертым именем оружейника? Сделал бы подлинный шпион Каслри, который должен говорить по-французски не хуже, чем на родном языке, такую нелепую ошибку, как подпись «Капитан Перережь-Горло»? Все эти факты бросаются в глаза, потому что с самого начала было задумано, чтобы их как можно скорее обнаружили. Капитан Перережь-Горло создал мифическую личность, чтобы в случае необходимости переложить вину на нее. Скажите, Мерсье, разве это звучит не убедительно?
