Проходя мимо эльфенка, Никс отечески потрепал рыжика по волосам.
— Кушай, ребенок, не торопись.
Героическим усилием проглотив все, что так старательно пережевывал (я даже испугался, как бы он не подавился), Лис возмущенно вскинулся:
— Я не ребенок! — Вышло несколько хрипло, зато сколько эмоций!
Блондин отвлекся от изучения содержимого холодильника и насмешливо посмотрел на подростка.
— Неужели?
— Да! — Рыжик воинственно сощурился, твердо намереваясь стоять на своем.
— Ну-ну, — с улыбкой прокомментировал это заявление не желающий спорить вампир, останавливая свой выбор на пакете молока.
Тут уже я возмутился:
— Моё!
Игнорируя вопль жадности в моем исполнении, Никаресс спокойно поставил пакет на стол, достал чашку из подвесного ящичка и, налив туда молоко, задумчиво на меня посмотрел, философски заметив:
— А не надо было меня к нему приучать. Сам пьешь ерунду всякую, так еще добропорядочных вампиров с пути истинного сбиваешь. Так что терпи, сам виноват.
Фыркнув, я ехидно прищурился:
— Можно подумать, ты так сопротивлялся, что куда деваться! — Повернувшись к надувшемуся Лисенку, я поделился наболевшим. — Совсем он обнаглел, да?
Эльфенок согласно кивнул и перевел испытующий взгляд на усевшегося рядом с ним вампира.
— Никаресс, а сколько тебе лет?
Вот ведь упрямый ребенок! Я в срочном порядке опять спрятался за чашкой, предвкушающе глядя на парочку напротив. Блондин усмехнулся и, снисходительно посмотрев на рыжика, гордо ответил:
— Девятьсот сорок один. С восьмой сотни официально числюсь Древнейшим.
Глаза Лисенка удивленно расширились, и он прошептал:
— Ничего себе… Прадедушка Вали и то не такой старенький был…
Эльф был так искренне впечатлен, что я все же не сдержался и хрюкнул в чашку. Несколько задетый заявлением Лиса, Никс перевел взгляд на меня.
— Чего ты ржешь? Ты вообще по сравнению со мной — ископаемое!
— Но-но! Попрошу не переводить на личности! — Давя рвущийся наружу хохот, заявил я, пригрозив блондину пальцем.
Удивленный же Лисенок только ресничками хлопал.
— А сколько тогда тебе? — Потерянно поинтересовался у меня он.
— А Тимофей еще на Варахе успел забыть, сколько ему, такой допотопный, — с непередаваемым ехидством влез Никаресс. — Склероз, старческие явления.
Что на это ответить, рыжик не нашелся, он просто замер памятником самому себе, я же показал довольному собой блондину язык и вернулся к кофе. Вампир покачал головой, обращаясь к эльфу театральным шепотом:
— Видишь, уже в детство впадает… Маразм не за горами.
