— Нет, ничего подобного не было. Только обычная корреспонденция, — подтвердил вампир. — Хорошо, я все понял. Постараюсь сделать в кратчайшие сроки.
— Вот и замечательно. Все, я пошел спать, — зевнув во всю пасть, я прервал разговор.
Потягиваясь, я полностью довольный жизнью и собой, побрел умываться. Судя по воцарившейся в квартире тишине, эльфенок уже все. Так и оказалось. Ванная носила следы своего активного использования, но самого пользователя в ней не наблюдалось. По-быстрому поплескавшись под душем, прислушался к тому, что творится в спальне. Мои наивные надежды на то, что ушастый уже преспокойно дрыхнет, не оправдались. Эльфенок активно взялся за старое и в данный момент усиленно излучал волны страха. Печально повздыхав, натянул на себя прихваченные из гардероба черные шелковые пижамные штаны. Надо ли говорить, что обычно я предпочитаю спать без всего? Нет? Замечательно. Иду, можно сказать на жертвы, ради душевного равновесия некоторых персиковых и ушастых. Надеюсь, он это оценит.
Не оценил. При моем появлении в темноте спальни, мальчишка, расположившийся на самом краешке дальнего от меня угла кровати, с головой спрятался под покрывало и сжался там в дрожащий от ужаса комочек. Я никак это комментировать не стал, просто нырнул под одеяло и с комфортом улегся в самом центре матраса. Несколько минут повозившись, в конце концов, устроился лежа на животе. Обхватив руками мягкую подушку и уткнувшись в нее носом, удовлетворенно вздохнул и затих.
Некоторое время в комнате царила абсолютная тишина. Я делал вид, что сплю, на самом деле, чутко прислушиваясь к эмоциям моего эльфенка. А послушать было что. Сначала, как уже упоминалось, он боялся. Поняв, что ничего такого эдакого я с ним прямо сейчас делать не собираюсь, ушастый расслабился, испытав огромное облегчение, плавно смешавшееся со все возрастающим недоумением и растерянностью. Немного полежав и подумав о чем-то своем, эльфячьем, он, не поверите, возмутился и обиделся! Лежал бы я с краю, точно с кровати бы грохнулся. Пришлось даже закусить угол подушки, чтобы неприличным ржачем не вернуть все в стадию ужаса. Еще решит, что к совсем уж психу попал. Чем дальше мы лежали, тем сильнее дулся ушастик. В конце концов, он развернулся лицом ко мне и, возмущенно сопя, демонстративно начал устраиваться поудобнее. Пережив маленькое землетрясение постельного масштаба, когда эльфенок окапывался в подушках, я продолжал молчать, широко улыбаясь. Наконец, напыхтевшись всласть, рыжик затих. Усталость взяла свое, и он уснул. Ну, и я следом.
