Гамлет, лежащий на спине на продуваемой ветрами зубчатой стене в дымящейся одежде. Двое трясущихся слуг, склонившихся над ним. Безмолвная, яркая луна в небе, а внизу – стремительные воды Рейна, где отражается огромный каменный череп… Я вновь оглядел столовую, словно тонущую в неровном свете семи свечей, и остановил взгляд на дрожащих руках Гофмана.
– Да, – тихо произнес Банколен. – Понятно. И вам удалось что-нибудь узнать?
– Нет. Нет, сэр. Ничего. Даже не знаем, что стало со стариком охранником. Мы осторожно подняли тело хозяина, перенесли его на причал и положили на дно ялика. Фриц настаивал, чтобы грести, хотя у него были обожжены руки, а я сидел на корме и смотрел…
– Ну а полиция? Она что-нибудь нашла?
– Не знаю, сэр. Следователь Конрад не говорит. Он сказал: «Детективы никогда ничего не рассказывают». Вы должны сами спросить его.
– Ну и дураки же мы! – Банколен пристукнул ладонью по краю стола. – Если он упорно молчит, так мы ни к чему не придем! Не знаете, нашли они оружие? Мне сказали, что мистера Элисона застрелили.
– Не знаю, сэр. Но, – Гофман доверительно понизил голос, – слуги говорят, что это продлится недолго. Из Берлина пришлют человека, и он мигом все раскроет. Приедет великий фон Арнхайм! – Дворецкий взглянул на Банколена, и в его голосе впервые прозвучали покровительственные нотки.
Банколен щелкнул пальцами, всем видом выражая приятное удивление.
– Вы слышали, Джефф? – обратился он ко мне.
Я слышал. Имя герра барона Зигмунда Арнхайма, главного инспектора берлинской полиции, было мне знакомо. Мне много рассказывали о временах, когда они с Банколеном «играли в шпионов» по всей Европе, передвигая фигуры на шахматной доске войны.
– Достаточно, Гофман, – произнес детектив. – Вы свободны. Позднее я задам вам несколько вопросов…
Гофман ушел, и я увидел, что старик Банколен повеселел. Он эффектно поднял свой бокал. Губы под усами сложились в улыбку. Свет пламени свечей подчеркивал его высокие скулы. Неожиданно взгляд его стал угрюмым. Банколен не удержался и воскликнул:
– Значит, сюда едет фон Арнхайм! Выпейте, Джефф! На такую удачу я не мог даже и надеяться! Это для меня стимул. С таким стимулом я впервые в жизни не буду выглядеть болваном! Поешьте, приятель! Нам предстоит работа.
Я ничего не понял из его слов. Мы наскоро поели и выпили шампанского, затем вышли в холл. Двери и окна сверкали при вспышках молний. Гулкий шум листвы деревьев заглушался внезапными порывами бури и громом столь сильным, что замирало сердце. Дождь стучал в окна будто картечь. Он со свистом бил по кирпичу веранды. Грохот разносился по всему дому.
