— Я такие люблю, Саныч. Но на ментов не работаю.
В трубке послышался смех Лели, жены Саныча — должно, подслушивала по параллельному на кухне.
— Я серьезно, Жень. Очень забавная история — тебя по уши затянет!
— Похоже, одна история меня уже затягивает, а свою ты у Кати на пельменях в воскресенье расскажешь. Пока! Лелю поцелуй.
Я спрятал трубку. Возле ларьков на Парковой стояли два молодых фраера — клеили девиц. У обочины светился включенный «Фольксваген». Девицы хихикали, стряхивали пепел с сигарет длинными и, наверное, фиолетовыми ногтями. Тип любительниц пломбира с кусочками шоколада — не шлюхи, но их постоянство длится не дольше одной ночи.
Я подошел к светящемуся ларьку, купил пачку «Кэмела» и зажигалку.
— Давно торгуете? — спросил у самой несимпатичной из киоскерш, которых когда-либо видел.
— В каком смысле? — бросила она на меня злой взгляд.
— В прямом.
— С детства! — подалась она вперед корпусом, похожим на затонувший авианосец. — Купил сигарет — отваливай!
— Я спросить хотел…
— Дома у жены спросишь.
Парни притихли, услышав ее трубный глас, тяжеловесно подошли к киоску.
— В чем дело, Нора? — спросил один из рэкетиров через стекло.
— Да вот… — осеклась она, не найдя, чем мотивировать свою агрессию.
Они выжидательно уставились на меня, я положил палец на карабин, чтобы отцепить, в случае чего, Шерифа. Пушки у них, несомненно, были, и в мою задачу входило не уронить искорки недовольства в бочку с порохом их желания показать крутизну перед девицами и этой Норой, у которой, я уверен, тоже были фиолетовые ногти.
— Да нет, ничего, ребята, — продемонстрировал я улыбку Джоконды. — Спросил, не работала ли эта милая девушка утром, хотел кое-что уточнить. Извините, если что не так. Пошли, Шериф!
Мы отошли на пару шагов. Кажется, пронесло! Мне, конечно, этих ссыкунов заставить играть в чехарду и кричать: «Дяденька, прости, больше не будем!» — дело двух секунд. Не говоря о том, чтобы сложить в багажник «фолькса» и самому отправиться катать на нем фиолетовых девиц. Но придется иметь дело с ОМОНом, прикроют бюро, изымут разрешение на оружие, ночь продержат в отделении — да мало ли! Овчинка явно не стоила выделки.
— Ты у нас спроси! — с вызовом сказал мне вслед один из «качков». Я понял по его тону, что в мои благие намерения они не поверили.
— Где-то здесь утром, примерно около двенадцати, воблой торговали, — сказал я. — Прямо из машины… из микроавтобуса, не знаю, как называется…
— Ну и что?
