— Кишка тонка! Я те мигом бородку выдерну!
— Ты меня слышал, Змей, — громовержец говорил тихо и страшно. — Я тебя предупредил.
Перун исчез, не желая продолжать свару. Следом за ним растаял матерящийся Велес, оставив г-на Костянина в одиночестве. Тот, впрочем, совершенно не расстроился, общество древнего воплощения живой природы доставляло ему физическую боль. Кроме того, зрелище вдрызг разругавшихся соперников доставило ему наслаждение — владык Яви Кощей не любил. Единственным минус заключался в застывших смертных, чье время громовержец не удосужился разморозить. Вот так всегда: молодежь дров наломает, а старикам исправлять. И что самое обидное — наверняка его же и обвинят!
Такого белого, пусть и не пушистого.
Коротенькая зарисовка. Навеяно "Старшей Эддой".
Такого соседи никак не ожидали. На лужайке перед домом уважаемой семьи Торвальдов, лет пять назад приехавших откуда-то из Швеции, паслись две белые лошади! Их хозяйки, высокие, рослые девицы, неуловимо смахивавшие на Хельгу Торвальд, находились внутри. Всадницы полчаса назад вынырнули откуда-то из-за угла, прогарцевали перед ошарашенными добропорядочными американскими гражданами и уверенно остановились у низенького белого штакетника, возле которого уже стояла Хельга. Хозяйка дома что-то приветственно сказала на тарабарском языке, судя по жестам, пригласила войти в здание. Гостьи завели лошадей на лужайку, привязали их к перилам веранды на длинную веревку, сами же прошли в дом.
Соседки попытались под благовидными предлогами рассмотреть новоприбывших поближе, но Хельга дальше крыльца никого не пустила. Оставалось ждать и строить предположения.
— Бросай ты его, — от души посоветовала Брунгильда. — На кой он тебе сдался? Маленький, плюгавенький, в толстенных очках.
— Лысеть начал, — улыбнулась Хельга. — Головой мне в плечо упирается.
— Во-во. Что отец скажет, когда увидит?
— Не знаю. Рано его с отцом знакомить, время еще не пришло.
— И не знакомь, — обрадовалась Бруня. — Лучше другого найди. Дрив, скажи.
Сигрдрива, увлекшаяся чаем с шоколадками, открыла зажмуренные от удовольствия глаза.
— Пусть сама решает.
— Чего!?
— Спасибо, Дрива.
— Не за что, — мило улыбнулась сестра. — Ты еще молодая, имеешь право на ошибку.
— Ага, и будет с ней, как с тобой! — путано высказалась Брунгильда.
— Ни о чем не жалею, — скулы Сигрдривы отвердели. — Пусть отец злился, меня наказал, ожоги эти лечить пришлось — все равно по-моему вышло, отняла мужчину у разлучницы. Соединились, вместе навек! Кто ж знал, что он таким козлом окажется. И все равно не жалею.
