Несколько приличных вмятин на обшивке свидетельствовали о встречах с мелкими камнями. Ремонтная бригада уже второй раз вскрывала злополучный люк яхты. Я предположил, что Алике понадобится врач, но Иван Сергеевич уже предупредил меня своим появлением. В руке он держал чемоданчик. Он сокрушенно качал седой головой, прикрытой белым хлопчатобумажным колпаком, щурился от света ярких прожекторов, но помалкивал. Я первым торопливо вошел внутрь яхты. Алика безмолвно сидела в кресле перед пультом, пристегнутая ремнями, и при моем появлении не шевельнулась. Ее лицо, руки, весь пульт были запачканы кровью. Меня бросило к ней, всего меня обдало жаром. Мелькнула испуганная мысль — жива ли? Я тронул ее за плечо, и она зашевелилась. Я испытал огромное облегчение, потрясшее меня не меньше, чем испуг, и опустился перед ее креслом на колени. Наши лица оказались вровень. Алика подняла голову, оживший взгляд остановился на мне. Теперь я точно знал, что глаза у нее желтые. Она ожидала по меньшей мере смертной казни. Я сжал ее окровавленные руки.
— Ты не перестаешь преподносить мне сюрпризы, — сказал я ей. Голос от пережитого волнения прозвучал хрипло, и я смутился. На измученном лице Алики проступило удивление.
— Ты занимаешь всю рубку, — заявил Иван Сергеевич позади меня. Я поднялся.
— Ну-ка, потеснись, — он крякнул, отодвинул меня в сторону и склонился над Аликой. — Вот ты и попала ко мне в руки.
Иван Сергеевич захихикал и достал из чемоданчика шприц.
— А ну брысь все отсюда! — прикрикнул он на ремонтников, смущенно топтавшихся на пороге рубки. — Тебя это тоже касается, — сказал он мне и снова повернулся к Алике:
— Дай-ка сюда локоток… Какой он красивый…
Я в это время отдавал приказания:
— Все оружие на борту 'Феникса' демонтировать. Реактор аннигилировать. Рембригаду — в шлюзовой отсек. Адъютанта ко мне с отчетом о позиции флотов Содружества.
НИКОЛАЙ КОНОВАЛОВ, следователь
Наконец врачи пропустили меня к Юрьину. Юрьин оказался человеком с добрым улыбчивым лицом и светлыми глазами. Ему пересадили тридцать процентов кожи, и теперь, частично забинтованный, он покоился в медицинском гравиложе и был похож на куколку бабочки. Он доверчиво улыбнулся мне навстречу, осторожно прикрывая глаза веками с обгоревшими ресницами.
— Коновалов Николай Дмитриевич. Следователь, — представился я.
— Евгений, — он подал мне левую руку, уцелевшую от ожогов. — Врач предупредил меня о вашем приходе. Чем могу быть полезен?
