Девочка так кричала, что… что если князь вдруг захочет содрать с этой благочестивой скотины шкуру, пожалуй, предложу свои услуги.
Но нет. Володар успокоился. Швырнул серебряный кубок в стену и, выдав напоследок витиеватую фразу касательно личной жизни Святого отца и главных его советников, рухнул в кресло.
— Вина!
За дверью раздался топот. Спешат, когда Володар в таком настроении, приказы лучше выполнять быстро и точно.
— Ну? — князь повернулся ко мне. Молчу, не зная, что ему ответить. Я понятия не имею, какая муха укусила его светлость в столь поздний час.
— Чего скажешь, тварь?
Ничего. Нет, пожалуй, ответить стоит, а то еще обидится.
— Нам бы в лес выйти… — По плану у нас очередная тренировка. И люди ждут.
— Успеешь, — махнул рукой князь. — Садись, говорить будем.
Говорить, так говорить. Лишь бы разговор этот не закончился для меня камерой, а то уже как-то отвыкнуть успела, да и в комнатушке, выделенной Володаром, пообжилась.
Робкий стук в дверь сообщил о том, что вино принесли. Князь молча следил за белобрысым мальчишкой, сервировавшим стол. Бедняга едва сознание не терял от столь пристального внимания повелителя. Еще бы, по замку упорно ходили слухи, будто его светлость каждый вечер скармливает мне по человеку. Некоторые увеличивали счет до трех, и даже до пяти, но тут уже сами люди не верили.
— Вон пш-л! — Рыкнул князь, и парнишка моментально исчез. — Пить будешь?
Это уже мне.
— Буду.
— Вино хорошее. На травках настаивают… Такого, тварь, ты нигде больше не попробуешь! — Все-таки люди — удивительные существа. Взять хотя бы князя, называет тварью, ненавидит, а вином угощает, да еще и хвастается.
— Ну, как?
— Великолепно!
Его светлость не следует разочаровывать, да и напиток действительно хороший. Тягучий, ароматный, благородного рубинового цвета.
— Вот скажи, остроухая, есть ли на свете справедливость?
— Не знаю.
Видимо, дело и вправду серьезное, раз Володара на философию потянуло.
— Нету! Нету справедливости!
— Ваша светлость! — брат Димитриус, приободренный спокойным тоном беседы, выбрался из своего угла. — Негоже славному воителю и владыке крепости, которая есть последний бастион истинной веры пред границею ада, распивать вино с порождением зла!
— Садись, — буркнул Володар. Брат Димитриус неловко взгромоздился на стульчик и недовольно поджал губы.
— Ты мне, святой отче, лучше вот что объясни — откуда они вообще там узнали?! А?
Толстяк побледнел, но не произнес ни слова.
— Молчишь! Думаешь, побоюсь шкуру с тебя спустить? Ей вон поручу, думаю, с превеликой радостью возьмется. Хоть и тварь, а твою науку, небось, не забыла. Хочешь рассчитаться?
