2*Карл
— Милый, о чем ты думаешь? — Айша перекатилась на живот, черный шелк покрывала соскользнул на пол, но Айша не обратила на это внимания.
Белое и черное, черное и белое. Она всегда любила контрасты.
— Кааарл! Ну? — хмурится. Наверное, зря он согласился на эту встречу, глупо ожидать, что и вправду вспыхнули старые чувства. Какие чувства, обыкновенное любопытство, приправленное страстью к интригам.
Вот интриги Айша любила, примерно так же, как персики и розовый жемчуг.
— Что вы с Мареком затеяли, а? — она легонько царапнула коготками по спине. — Ну, будь хорошим мальчиком, расскажи…
— Ты уже и с Мареком успела?
Вот сука. Хотя, чего от нее ждать. Верности? Даже не смешно. А Айша улыбается, догадалась о его мыслях, знает, как облупленного.
— Ревнуешь. Ты такой смешной, когда ревнуешь… и глупый.
— А Марек? — вот не нужно было спрашивать. Какого дьявола он опять поддался на эту провокацию?
— Марек — псих, — спокойно ответила Айша. — Подай мне персик, пожалуйста.
Карл подал. Вообще следовало бы уйти, момент удобный, нейтральный. Но он не уходил, ждал, наблюдал, как она ест персик, сок стекает по щеке и подбородку, коснуться бы, вытереть.
Ну уж нет, хватит, поиграли.
— И все же, Карл, — Айша не собиралась отступать. — Куда подевалась твоя сахарная девочка?
— Не твое дело, милая.
Не обиделась, рассмеялась и, потянувшись, потерлась подбородком о его плечо.
— Очередной эксперимент, да?
— Да.
Эксперимент, чертов эксперимент, от которого как-то неспокойно на душе. Не то, чтобы он нервничает — не хватало из-за подобной ерунды нервничать — скорее уж предчувствие нехорошее. А предчувствиям своим Карл доверял.
— Поэтому ты такой мраааачный, — Айша сделала свой собственный вывод. — Марек считает, что ты чересчур сентиментален. Но Марек — псих, я ему не верю.
Но продолжаешь спать. Карл хотел сказать, но сдержался. Зачем? Айша такая, как есть. И Марек тоже. И он сам, Карл Диттер, Хранитель Южных границ, хозяин Орлиного гнезда.
— Глупый, ревнивый сентиментальный Карл, — Айша провела пальчиком по позвоночнику. — Почему ты позволяешь играть с собой?
— А ты?
— Скучно. Господи, если бы ты знал, до чего мне скучно…
Черный шелк у кровати, рыжие волосы в белой ладони, сжать бы, смять, вырвать… а вместо этого гладит.
— Не сердись на меня, хорошо? — Айша высвободила прядь, обняла, прижалась. Совсем как раньше, когда-то дьявольски давно, когда близость была близостью, а не случайным эпизодом в череде лет. Играет, паразитка, любопытно ей.
