— Ри, что ты там рассматриваешь? У меня штаны порвались?
— Нет, штаны вроде целые…. Я хвост ищу.
— Ри, прекрати издеваться. Хочешь хвост — могу тебе устроить такое счастье. Дай я лучше тебя обниму, брат. Папа, какой ты молодец, что взял его с собой. Ну, идемте — нас уже Уна ждет. Уверен, что вы голодные, как моя рыба-рот.
— Кто? — спросил я, когда мы стали спускаться по лестнице.
— Да я тут мутанта поймал, рыбка такая чудная, на пол туловища пасть с клыками. А во рту язык раздвоенный, и она им, как руками, все в рот загребает. Тапочки мои видел? — Серон остановился посреди лестницы и задрал ногу, чтобы мы могли рассмотреть подошву.
— Что, только на тапочки рыбки и хватило? — поинтересовался папа.
— Нет, еще на коврик прикроватный. Его я Эське подарил.
— Сколько ей уже? — Эська — это младшая и самая любимая дочь Серона. И его самая большая головная боль.
— Пятнадцать исполнилось…
— А что голос такой невеселый? — не удержался я.
— Сейчас познакомишься — сам узнаешь. Ты мне лучше расскажи, как Рон себя чувствует после ранения?
— Нормально. Возится с Димой, как с маленьким, и меня к нему ревнует. Так я стараюсь не вмешиваться.
— А мама как?
— Велела тебя поцеловать, — ответил папа. — Но ты уж меня извини — я лучше твою жену поцелую.
— Серон, ты за ним посматривай — он у нас к русалкам неровно дышит.
— Цыц, детки! Не вашего это ума дело! — Мы с братом рассмеялись.
Пока мы болтали и подкалывали друг друга, лестница закончилась. Следующая ступенька уходила под воду.
— Э, нет! Я туда не полезу! — Я вежливо отошел в сторону, пропуская папу вперед. Он хмыкнул и совершенно спокойно пошел по воде вслед за ехидно улыбающимся Сероном. Я сначала присел и потрогал поверхность — под тонким слоем воды оказалось силовое поле.
Заметив мою неуверенность, Серон крикнул:
— Ри, поспеши, поле только вокруг меня, и чем ты ближе, тем меньше шансов искупаться.
С каждым шагом я шел все увереннее, но сапоги сразу протекли, и я тихо выругался. Первый этаж не имел пола — только кое-где из воды поднимались колонны, служившие постаментами для скульптур из белого и черного камня. Живенько так — вода, подсвеченная солнечным светом из широких овальных окон, переливалась всеми оттенками зеленого, и пускала блики на белый потолок. Мы пересекли холл и встали на идущую на второй уровень лестницу. И тут я с ужасом услышал, как с каждым последующим шагом мои сапоги издают все более странные звуки — это вода пыталась найти выход из сапог. Они чавкали, как голодные звери, хлюпали и оставляли маленькие лужи на каждой ступени, куда я становился. Я психанул и, под смешки папы и брата, уселся на пока еще сухую ступеньку и снял сапоги.
