Когда нас вели, я заметил, что мать моя подавлена сознанием своей вины; она взглядом молила простить ее. Бедная моя мать!..
Мы предстали перед князем, который подверг нас жестоким истязаниям, а потом приказал запрячь в плуг. Да, да — в плуг, как волов! Однако князь решил, что и этого недостаточно, так как волы тянули плуг медленно и мы не выбивались из сил. На другой день он велел отвести меня вместе с матерью на гумно, где нас заставили волочить молотильную доску, [6] князь стал на нее и принялся погонять. Стоило нам замедлить шаг, чтобы передохнуть, как нас обжигал удар прута… Долго ли может человек бежать таким образом, в особенности если он слаб и изнурен, как моя мать? Она сделала, однако, десять кругов по току и ни разу не застонала. Но когда мы начали одиннадцатый круг, она вдруг зашаталась, упала и уже больше не встала. Бедняжке не дали даже спокойно умереть: когда она упала, князь решил, что она притворяется, и принялся стегать ее прутом, чтобы заставить подняться. Так, под ударами прута, она и испустила дух.
— Отвяжите, ребята, заодно и мальчонку. Видите — остался без напарника, — сказал князь, указывая на меня.
Меня освободили. К вечеру я слег и всю ночь метался в жару. Мне чудилось, что меня заживо бросили в преисподнюю. Ночью я потерял сознание и дальше уже ничего не помню. Оказалось, что я заболел черной горячкой. Не знаю, каким чудом, но все же спустя три недели я пришел в себя. Какая-то невежественная женщина, ничего не смыслившая ни в жизни, ни в смерти, ни в болезнях и ухаживавшая за мною все это время, сообщила мне, что я не один лежал в горячке; кроме меня, были в доме и другие больные, трое уже умерли. Среди умерших был и первенец князя.
Прошло три года. Князь помирился со мной, — думается мне, потому, что смотрел на меня, как на полезную в доме вещь. Трудно поверить, но он хотел еще найти во мне верного слугу и даже не сомневался в моей преданности. Ха-ха-ха! Ждать преданности от человека, мать которого умерла под воловьим ярмом!.. Удивительные, право, люди, эти господа!
Мне исполнилось двадцать три года. Среди служанок княгини была одна девушка, по имени Нато. Стройная, ростом чуть ниже среднего, с длинными каштановыми волосами, белым, как снег, лицом, с полными губами и жемчужными зубами, она была настоящая красавица. Но всего прекраснее были ее глаза. Не знаю, как описать их. Помнишь ли ты, как глядела на тебя мать, когда ты возвращался к ней после долгой разлуки?
