Лена, продолжая дрожать всем телом, сказала мне в ответ:
– Х-хорошо, я согласна, Кузьмич.
Девушка-то боли точно не почувствовала, зато меня, стоило положить ей на голову мыслезонд, уже через каких-то тридцать, сорок секунд пронзила такая острая боль, что я чуть не упал на бетонный пол. То магическое устройство, которым вооружил меня Аботан, не только умело проникать вглубь сознания человека, но ещё одновременно обладало свойствами мощнейшего компьютера, оснащённого программой анализа не только сознания человека, но и его души. Хотя я и называл этот магический прибор мыслезондом, его действие было куда шире. Впрочем, для чтения мыслей человека он тоже был вполне пригоден, особенно тогда, когда мне нужно было быстро допросить кого-нибудь. Хрустальное блюдечко, прочитав сознание человека, через очки передавало всю самую важную информацию о нём, прямо в мой мозг.
Если я нахлобучивал мыслезонд на голову какого-нибудь преступника, то уже через две-три минуты знал всю подноготную его чёрной душонки и всё, что он сотворил за всю свою жизнь. Об обычном человеке он сообщал мне немного, зато о любой жертве преступления выдавал столько информации, что можно было просто ошалеть. Мало того, что он выуживал из мозга такого человека самые мельчайшие подробности, связанные с его страданиями, так он ещё и передавал мне всю его боль. На долю Лены Петровой за последние несколько месяцев выпало столько страданий, что это чуть было не отправило меня в нокаут, хотя до этого дня я считал, что уже успел повидать всякого, в том числе и людских страданий.
Лене в мае исполнилось восемнадцать лет, но свой день рождения она отметила не в кругу семьи. Точнее, она его вообще не отмечала, так как находилась в это время в одном из борделей Кабула вместе со своей младшей сестрой Сашей, они были погодками, и то, что выпало на их долю, заставило мою кровь закипеть от ярости и ненависти. Лена и Саша приехали в наш город в феврале этого года из небольшой деревни и тому были причины. Родители девушек держали небольшое фермерское хозяйство, но мать Лены умерла два года назад, а отец вместо того, чтобы заняться воспитанием дочерей, начал пить по-чёрному и через несколько месяцев их семья уже была на грани полной нищеты. К тому же напившись, отец частенько бил их и им приходилось прятаться от него у соседей. В конце концов их положение стало совершенно невыносимым и девочкам ничего не оставалось делать, как податься в наш город, где они могли найти работу.
