— Милочка, что вы себе позволяете?
— А что такое? — удивилась Ксения.
— Вы бросаете меня там, на кладбище, в компании этого ужасного человека!
— Да что в нем такого ужасного? По-моему, Толя — нормальный парень.
— Ах, так вы знакомы?
— Да, знакомы — с вызовом сказала Ксения. Элеонора Станиславовна уже не казалась ей такой несчастной.
— Может, это вы его ко мне подослали? Да он вас обманывает, милочка! Да, да, да! — энергично затрясла головой синьора Ламанчини. — Но если выбирать между ним и вами, милочка…
— Обязательно надо выбирать?
— Я хочу поскорее отсюда уехать. Я обещала, что обязательно с ним поговорю. Но мое сердце этого не выдержит.
«А оно у тебя есть?» — чуть было не ляпнула Ксения. И тут же услышала:
— Ах, я больна! Я чувствую, что он наговорит мне каких-то гадостей! А я ничего, ну просто ничего не желаю знать! Я хочу в Италию!
— Ну, хорошо, хорошо. — Ксения кинулась успокаивать Элеонору Станиславовну. Лицо той было нездорово бледным. И губы слегка посинели. Может, и правда, сердце? Заморила себя диетами, иссушила солевыми ваннами. Если в пятьдесят лет так вот выглядеть, даром это не проходит. Ксения одернула свитер на полной груди и подумала, что ни за что не будет себя так мучить. — Я помогу вам собрать чемоданы, Элеонора Станиславовна. И вызову такси.
— Ах, милочка, я всегда радовалась тому, как моя дочь умеет подбирать прислугу! Я тоже упомянула в завещании своего дворецкого… Что с вами, милочка?
— Ничего, — с трудом выдавила из себя Ксения. Вот, значит, кто она такая для этой дамы! Может, это правда? Но она, Ксения, ни к кому не нанималась!
— Милочка, вы оглохли? Я хотела сказать, что не собираюсь оспаривать завещания моей дочери. Если только синьор Ламанчини…
— Но он же так богат! — удивилась Ксения.
— Именно поэтому. Мой покойный муж оставил дочери целое состояние. Я, конечно, сумела устроить свою жизнь так, чтобы ни в чем не нуждаться. И мне хотелось бы, чтобы Николай в гробу перевернулся, узнав, кому достанутся его деньги, — прислуге.
Последняя фраза была не из репертуара светской дамы, но Элеонора Станиславовна сказала ее со вкусом. К покойному господину Князеву она испытывала легкое презрение. Тот составил на дочь дарственную, ничего не сказав об этом жене. Завещал ей единолично и недвижимость, и деньги на счетах. Хотел поставить мать в полную зависимость от дочери. А та, не долго думая, вновь вышла замуж. Да еще как удачно! Поэтому Элеоноре Станиславовне было чуть-чуть смешно. Она и улыбнулась тонко испуганной девушке:
