— Эта фигня нейтрализует бюрера, — пояснил я на правах старшего и знающего.
— И хули? Вырубает, что ли? Так его можно из ствола шлепнуть… — сказал Соболь.
— Нейтрализует, — повторил за мной Петраков-Доброголовин. — То есть бюрер теряет свои способности, пока прибор включен. Этот может нейтрализовать двух-трех бюреров, а нам больше и не нужно.
— Ага, — понял Пауль. — То есть перед нами уже не телекинетик, а просто кусачий карандух. Взял за жопу — и в мешок.
— Так, — подвел черту Аспирин. — Значит, мы приходим себе к бюрерам — кстати, я тут местечко знаю, где они недавно обжились, их там негусто пока, говорили мне, — включаем эту штуку, ловим двоих и уносим.
— Примерно так, — закивал профессор.
— Заказчику нужна пара, — добавил я, внимательно глядя на Бармаглота. Остальные в общих чертах уже знали, он — нет. И мало ли что мог придумать.
— Они ж сдохнут, — сказал Бармаглот, начиная, видимо, заранее жалеть бюреров.
— Нет. Бюреры вне Зоны живут, причем достаточно долго, — возразил Петраков-Доброголовин. — Это проверенный факт, другое дело, что никто об этом пока не писал.
— Хорошо. Я с вами, — сказал Бармаглот, откупоривая себе пиво.
Еще бы он отказался.
Бутылки стремительно пустели, никто уже особо не заботился тем, насколько прожарен шашлык — горячее сырым не бывает. Пауль и вовсе бросил закусывать, только методично и молча вливал в себя попеременно водку и пиво. Профессор подобрался ко мне поближе и робко потянул за рукав:
— Господин Упырь?
Бармаглот, услыхав этот лингвистический изыск, согнулся пополам от смеха. Ржал он так, что аж задохнулся и закашлялся. Соболь невозмутимо похлопал его по спине и сказал наставительно:
— Поучился бы лучше хорошим манерам у интеллигентного человека.
Профессор покосился на Соболя подозрительно, но решил не вступать в полемику. Поскольку он настойчиво тянул меня за рукав, пришлось среагировать.
— Чего? — кратко и невежливо спросил я.
— Вы же обещали мне, что завтра с утра… У меня нет возможности еще раз запрашивать информацию…
Я уставился на профессора недобрым взглядом:
— У вас какие-то проблемы, Петраков-Доброголовин?
— У меня — нет! — испугался профессор. — Но вы… вы же не в состоянии будете завтра… после такого количества… Да еще два дня подряд…
Вся компания грохнула дружным смехом. Я незаметно подмигнул Аспирину и, взяв профессора за верхнюю пуговицу его кацавейки, начал крутить ее, глядя мутными глазами куда-то в сторону.
— Ты вот что… прохвессор… ты бы выпил, а? А то сидишь букой, не кушаешь. Нехорошо. Сталкеров не уважаешь?
