Это заявление, похоже, привело его собеседников в ужас.
— Ну чего еще вы от меня хотите?! — в отчаянии воскликнул Клайд. — Чтобы я каждое воскресенье раскрашивал себя в серебристо-голубые цвета? Я готов!
— Каждый понедельник, — поправил Брад. — Мы получаем записи игр с опозданием на сутки.
Суровое выражение лица Спуза превратилось в довольную ухмылку.
— Нет, не могу больше! — он расхохотался. — Наши поздравления, Клайд!..
— Что? — удивился тот. — Какие поздравления? С чем? О чем вы говорите?!
— Это был розыгрыш. Ну, не совсем розыгрыш — что-то типа посвящения, инициации… На самом деле твоя просьба давно удовлетворена, Совет дал «добро» еще на прошлой неделе.
— Собственно говоря, в течение ближайших шести месяцев ты будешь на испытательном сроке, — уточнила Джоунни. — Но по большому счету, это формальность, так что, начиная с сегодняшнего дня, можешь считать себя одним из нас.
Потом Брад и Спуз по очереди пожали ему руки, а Джоунни обняла и крепко поцеловала. От барной стойки подошли еще несколько человек, чтобы поздравить новоиспеченного горожанина. Они наперебой хлопали его по плечу, а Клайд был так рад, что мог только бессвязно бормотать:
— Даже не верится, что все это время вы просто валяли дурака. Здорово вы меня провели! Отличный розыгрыш, ребята!..
Только Кармин, который, похоже, по-настоящему невзлюбил Клайда, не спешил с поздравлениями. Лишь дождавшись, пока толпа поздравляющих рассеется, он нехотя пожал ему руку и, наклонившись к самому уху Клайда, шепнул:
— Не обольщайся, дружок! Испытательный срок есть испытательный срок — мало ли что может случиться!..
Пекановые орехи были в Хэллоуине практически единственной статьей дохода городской казны, если не считать сезонного туризма и прибыли от торговли марками, конвертами и открытками, которые в канун Дня всех святых местная почта гасила специальным штемпелем[1]. Хэллоуинские орехи высоко ценились кондитерами за их густой, сладковатый аромат и вкус, который они приобретали после длительного вымачивания в расположенных к югу от городка неглубоких прудах, известных под названием Блюдец. Прудов было три, и несмотря на свое естественное происхождение, они действительно были идеально круглыми, как упомянутая посуда. При взгляде сверху Блюдца напоминали многоточие, которым завершалась неровная, скачущая строка, начертанная рекой. В последнее время, впрочем, скупщики жаловались, что качество орехов упало и они перестали отвечать необходимым стандартам. Дело было в том, что ягоды шелковицы, а также листья и плоды других растений, которые, бывало, в изобилии сыпались в речную воду и, скапливаясь в иле на дне прудов, придавали замоченным орехам тонкий, изысканный привкус, больше не падали в Моссбах сквозь узкую трещину в верхней части ущелья. Да и самих орехов тоже стало меньше, чем прежде, когда они бомбардировали реку, словно крупные деревянные градины. Теперь горожанам приходится покупать не только шелковицу и некоторые травы, но и сами орехи, чтобы было что замачивать в прудах. Скупщики, разумеется, смотрят на подобную практику довольно косо, но продолжают платить баснословные деньги за «настоящие орехи из Хэллоуина».
