— Попросить, чтобы принесли свои творения? И по ним уже оценить?
— Да-а? А откуда ты будешь точно уверена, что это они написали, а не выкупили у какого-нибудь мастера?
Хм. А об это я, кстати, тоже не подумал. И, правда, откуда можно быть уверенным, что принесенные картины будут именно того человека, что сдал их?
— Тогда… может, можно выпросить у преподавателей аудиторию и объявить, чтобы рисовали при вас. Заодно и увидеть можно, кто как работает.
Ага. А если их опять много придет?!
— Не волнуйтесь, — прочитав что-то на моем лице, поспешил успокоить монахиня. — Не думаю, что у нас много художников среди студентов. Тем более, еще не вступивших куда-нибудь.
— Ну-у, думаю все же стоит попробовать…
* * *
Мария оказалась права. Тех, кто пришел на отборочный конкурс, было не больше пятнадцати человек. И дело вовсе не в том, что было мало желающих. Просто остальные видимо решили не позориться. В каком смысле? В прямом. Даниил, не любивший, когда из себя строят великого художника те люди, кто в первый раз и кисточку в руки взял, решил ужесточить на этом конкурсе меры. Главной причиной малого количества народа послужило условие, что после выбора победителя, все картинные, естественно подписанные кто автор, выставляются в холе на суд студентов. Вторая причина — очень тяжелая для многих тема. Да, в отличие от сочинителей, где что хотел, что и можно было писать, здесь рисовалось определенное: мой портрет. И не смотрите на меня так! Это не я придумала! Вон — Дана вините, все-таки его идея! Мне, между прочим, совсем не улыбается просидеть на одном месте два часа, именно столько дается времени для садистского плана мести мне любимой. О чем это я? Ох, ну вы хоть бы подумали, каково будет мне рассматривать карикатуры на саму себя! То-то же!
— Итак, правила я объяснил. Можете приступать. Юнона сядь на стул, пожалуйста, — проклятый выразительно глянул на стул у доски.
— А может не надо, — попыталась воззвать к его совести, но, увы. Невозможно докричаться до того, чего не существовало.
И мне осталось только с мрачным лицом присесть на это пыточное устройство, по ошибке названное стулом и через каждые десять минут выслушивать очередные окрики: не вертись, сиди смирно, и тому подобное. Любопытно, а дышать мне можно?
Через пол часа я вдруг заметила, что во всем зале есть человек, не сделавший мне ни одного замечания. Прелесть-то какая! То ли этому парню (нонсенс! все остальные, как ни странно были девчонками) действительно не нужно было, чтобы я сидела аки статуя, то ли за него говорили остальные, но молчал он как партизан на допросе.
