— А если я не смогу вынести боль?
— Боли не существует. Есть лишь то, что превращается в таинственное наслаждение. В твоей роли есть такие слова: «О, почему ты так жесток?! За что ты терзаешь меня?! Остановись, я не выдержу». И потому, если хочешь избежать опасности… опусти голову и не смотри на меня!
Мария, стоя на коленях, потупилась, уставившись в пол, — А чтобы избежать серьезного физического ущерба, мы будем применять кодовые слова. Если один из нас скажет — «желтый», это будет значить, что следует уменьшить накал. Скажет «красный» — остановиться немедленно.
— «Один из нас»? — переспросила Мария.
— Роли меняются. Одна не существует без другой. Никто не сможет унизить, пока не будет унижен сам.
Какие ужасные слова — они донеслись из какого-то неведомого мира, темного, смрадного, гниющего. И, хотя от страха и возбуждения Марию била крупная дрожь, все равно она хотела идти вперед.
Теренс с неожиданной лаской прикоснулся к ее голове.
— Конец.
Он попросил ее подняться — попросил без особенной сердечности, но и без той глухой враждебности, которая сквозила в его голосе прежде. Мария, все еще дрожа, встала, надела жакет. Теренс заметил ее состояние.
— Выкури сигарету на дорожку.
— Ничего ведь не было.
— Да и не надо. Все начнет происходить у тебя в душе, и к следующей нашей встрече ты будешь готова.
— Неужели все это стоит тысячу франков?
Не отвечая, он тоже закурил. Они допили вино, дождались, когда стихнет чудесная мелодия, вместе насладились наступившей тишиной. Но вот настал миг произнести какие-то слова, и Мария сама удивилась тому, что сказала: — Не понимаю, почему мне хочется вываляться в этой грязи.
— Тысяча франков.
— Нет, дело не в этом.
Теренс, судя по всему, остался доволен ее ответом.
— Я и себя тоже спрашиваю. Маркиз де Сад утверждал, что человек может познать свою суть, лишь дойдя до последней черты. Для этого нам требуется все наше мужество — и только так мы учимся чему-то.
Когда начальник унижает своего подчиненного или муж — жену, то это либо всего лишь трусость, либо попытка отомстить жизни. Эти люди не осмеливаются заглянуть вглубь своей души и потому никогда не узнают, откуда проистекает желание выпустить на волю дикого хищного зверя, и не поймут, что секс, боль, любовь ставят человека на грань человеческого.
И лишь тот, кто побывал на этой грани, знает жизнь. Все прочее —просто времяпрепровождение, повторение одной и той же задачи. Не подойдя к краю, не заглянув в бездну, человек состарится и умрет, так и не узнав, что делал он в этом мире.
