Сейчас или никогда, решил Мартинес, собираясь с духом.
— Милорд? — проговорил он.
Эндерби вздрогнул от неожиданности и повернулся к нему.
— Да, Мартинес?
— Вы что-то сказали сейчас, но я не разобрал, что именно.
Мартинес не знал, с чего начать разговор, и решил представить все так, словно Эндерби сам обратился к нему.
— Разве я что-то сказал? — удивился Эндерби и покачал головой. — Пустое. Наверное, просто подумал вслух.
Мартинес отчаянно пытался привлечь внимание командующего.
— Похоже, что для нашей организации наступают тяжелые времена, — заметил он.
Эндерби кивнул.
— Возможно. Но у нас достаточно времени на то, чтобы приготовиться к ним.
— В это тяжелое время нам понадобятся командиры, подобные вам.
Эндерби неодобрительно скривил губы.
— Во мне нет ничего особенного.
— Позволю себе не согласиться, милорд, — ответил Мартинес, делая шаг к командующему. — Мне выпала большая честь работать с вами последние несколько месяцев, и я надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что такие дарования, как ваши, на дороге не валяются.
Эндерби снова скривил губы и высоко задрал брови.
— Но вы ведь вроде не работали с другими командующими флотом, не правда ли?
— Нет, но я работал со многими людьми, милорд. И со многими пэрами. И… — Мартинес чувствовал, что увяз. У него вспотели подмышки. Он набрал полную грудь воздуха, не в силах остановиться, — и я могу судить о том, как ограничено большинство из них. И о том, насколько ваш кругозор шире, милорд, что бесконечно важно для интересов службы и для…
Мартинес запнулся под ледяным взглядом Эндерби.
— Господин лейтенант, — произнес тот. — Не будете ли вы так любезны перейти к сути своей речи?
— Суть, милорд командующий, — промямлил Мартинес, — суть в том… — Он собрался с духом (по правде говоря, он был уже перепуган выше меры) и закончил: — Суть в том, что я надеялся разубедить вас уходить в отставку.
Он надеялся, что взгляд Эндерби смягчится, когда тот столкнется с подобной заботой. Может быть, отеческая рука ляжет на плечо Мартинеса и нерешительный голос спросит: «Это действительно так много для тебя значит?»
Но вышло не так. Лицо Эндерби словно закоченело, он словно раздулся изнутри, всегда прямая спина натянулась струной, он выпятил грудь и выдвинул нижнюю челюсть, обнажая при разговоре ровный ряд ослепительно белых зубов.
— Да как ты осмеливаешься подвергать сомнению мое решение? — прогремел он.
Мартинес до крови вонзил ногти в ладони.
— Господин командующий, — ответил он. — Я подумал, что нам нельзя лишаться столь замечательного руководителя в это тревожное время…
