Петров часто бывал в моей квартире, но я, по возможности, старался не афишировать его визиты, чувствуя, что ему хотелось бы, чтобы я сохранил их конфиденциальный характер. По-видимому, с моей стороны это была правильная линия поведения, так как однажды, когда я сказал вахтеру нашего дома, что это мой друг, доктор из Мельбурна Петров, как мне показалось, одобрил это. Однако теперь я почувствовал, что для Петрова больше не было необходимости в таких чрезвычайных мерах предосторожности. Ему нужно было лишь скрыть наши отношения от кругов, связанных с советским посольством и местными коммунистами.
Однажды воскресным солнечным и жарким утром я не нашел причин, по которым я не мог бы взять его с собой в бассейн. Когда же он разделся, готовый к плаванью, я почувствовал, что были, пожалуй, другие причины помимо конфиденциальности, по которым мне следовало бы воздержаться от этого. Петров стоял передо мной в странных спортивного вида зелёных атласных трусах, которые начинались чуть пониже пупка и доходили до колен. Они наверняка привлекли бы всеобщее внимание во время пикника на Кони Айленде.
Я не сказал ни слова, собрался с духом и беспокойством повел Петрова по садовой лестнице вниз в отчаянной надежде, что в бассейне никого не окажется. Моё отчаяние было оправданным. Рядом с бассейном миссис Леннокс Боуд и её муж беседовали со своим приятелем. Беседовали, по крайней мере, до тех пор, пока не увидели Петрова. Его вид поверг их в ледяное молчание. Я специально использовал слово "ледяное", так как в течение некоторого времени мне казалось, что от них в нашу сторону дует студёный ветер.
Я ощутил его обескураживающее прикосновение, но Петрова это никак не смутило. Он остановился, широко расставив ноги, и стоял неподвижно, зачарованно уставившись на эту группу. Напряжение для меня стало почти невыносимым. Я лёг и закрыл глаза. Через минуту, а может две, я осторожно открыл один глаз и . . . , о ! ужас !, Петров все в той же позе стоял и таращил на них глаза.
У меня промелькнула мысль, что их вид, по-видимому, являлся для Петрова олицетворением высокого западного уровня жизни. Конечно, были и другие причины тому, что он так упорно смотрел на них, но мне в тот момент пришла в голову только эта. Однако, вместе с этой мыслью пришла и другая о том, что нужно как-то нарушить эту картину, пока она не стала невыносимо тягостной.
- Владимир, очень жарко! - окликнул я его. - Почему бы вам не поплавать?
