Тем не менее, мы договорились об условиях, и я ушел, зажав в руке кейс с материалами для перевода.
Я доложил об этом новом развитии событий Барнуэллу, который, как мне показалось, оказался весьма удовлетворен.
Несмотря на мои регулярные визиты в офис Янгера, я не ощущал какого-либо значительного прогресса в отношениях с ним. Видимо у него сохранялось некоторое подозрение ко мне и я переключился на его секретарей. Более разговорчивой и доступной из них двух была та, которая была замужем, но носила свою девичью фамилию Юнис Пентон.
Юнис была довольно приятным созданием. Она считала меня близким партнером своего босса и своим человеком среди коммунистов. Она также часто посещала Русский общественный клуб и видела меня там, что утверждало её во мнении о моей преданности революционному делу. Янгер не был в курсе дружественных отношений, которые укреплялись между мной и Юнис. Время от времени мы с ней вместе обедали или заходили куда-нибудь на кофе, но в присутствии Янгера поддерживали строго официальные отношения.
От Юнис я узнал, что Янгер был в дружеских отношениях с советским консулом Макаровым и корреспондентом ТАСС Носовым и, что он питает большие надежды стать польским консулом в Австралии.
Юнис была несколько болтлива отчасти по своей натуре, а отчасти из-за того, что считала, будто мне известны большинство тех людей и событий, о которых она говорила. Она была знакома с несколькими коммунистическими журналистами. Среди них большим авторитетом пользовался Руперт Локвуд. Если судить по высказываниям Юнис Пентон, то в кругах коммунистов в Сиднее достаточно было заявить, что "так сказал Руперт Локвуд", чтобы аргумент был всеми принят безоговорочно. Юнис была довольно хорошо начитана, смышлена и обладала чувством юмора. Эти качества её натуры проявлялись в любом вопросе, за исключением тех, которые касались политики. Политика для неё не была предметом размышлений, а воспринималась так, как это было изложено в официальной линии Коммунистической партии, которую она принимала как догму.
Однажды он сказала мне, что революция в Австралии произойдет через три года. Она произнесла это простым будничным голосом. Я подумал, что она шутит, но когда взглянул на нее, то увидел на её лице жесткое выражение, напоминающее маску, при этом глаза были в экстазе устремлены вдаль, а губы превратились почти в тонкую нитку. Тогда я понял, что для Юнис Пентон коммунизм был религией, а Руперт Локвуд - священником.
