— Но Габбла не говорил, что небо упадет только на самцов, — защищался он. — Он сказал, что мы все умрем. Все — значит, и самки тоже.
— Верно, — согласилась Мата. — Тут ты прав. Но скажи, почему тогда все Старейшины — самцы?
Мега увидел, что в их сторону поворачивается все больше и больше любопытных глаз и ушей, и попытался отшутиться. Оттого, что она привлекала всеобщее внимание, настроение у него испортилось.
— Ты что, считаешь, что это очередной «мужской заговор»?
— Считаю ли я? — эхом отозвалась Мата и помрачнела. — Видать, даже мысль о том, что от нас, самок, может что-то зависеть, тебе не в привычку. Поверь, Мега, если бы всем здесь верховодили самки, многое, очень многое было бы по-другому.
Мега почти не слушал ее; он чувствовал, как вокруг них сгущается атмосфера всеобщей мрачной подозрительности, и готовился дать бой. Почему Мата говорит с ним об этом именно сейчас? Разве она не видит, как все на них уставились? Всего несколько минут назад он наслаждался чувством единения со своими сверстниками, но теперь привычное отчуждение снова вернулось, и все потому, что его ставят на одну доску с этой строптивой самочкой. Вместе с тем Мега не мог не
признать, что Дерзкая Мата была еще привлекательнее, чем Мата Спокойная. Ярко сверкающие глаза и решительное выражение мордочки делали ее особенно живой, в то время как остальные молодые норки напоминали собой просто тусклые тени, еле-еле ползущие по стене в лунную ночь.
Похоже, подумал Мега, ему пора научиться не поддаваться ее физическому обаянию. У него и без того достаточно пищи для размышлений.
— Жаль, что не самки заправляют делами в колонии. Тогда, по крайней мере, они научились бы держать рот на замке, — сердито бросил он и, повернувшись, потрусил в свою клетку.
Глава 4. ЖЕЛТАЯ ОПАСНОСТЬ
Лопух начинал всерьез опасаться, что их везению скоро придет конец. Только на днях Маргаритка вскользь упомянула о том, как удачно вышло, что их предыдущие походы к Филину не были омрачены появлением человека с его желтой собакой. Строго говоря, эти два существа вторгались в лес не так уж часто, и ворчать по этому поводу было бы, право, грешно. Все обитающие в Старом Лесу существа отдавали себе отчет в том, как им повезло, что в их лес приходит только этот, единственный человек, в то время как из других мест поступали страшные слухи о людях, которые отвоевывали себе все большее пространство. На своих бесконечных собраниях Сопричастные Попечители Леса довольно быстро пришли к заключению, что люди, по-видимому, мнят себя подлинным средоточием вселенной; с тех пор вопрос о человеческом эгоцентризме рассматривался на заседаниях десятка специальных подкомиссий, и множество резолюций, в которых осуждалось существующее положение вещей, было одобрено и принято подавляющим большинством голосов, но никто лапой о лапу не ударил, чтобы что-то изменить.
