Хорошо, что он уезжает через три дня. Иначе неизвестно, куда его завело бы это сумасшедшее, пьяное время. Вот и вчера он даже решился привести в номер женщину. Хотя разве кто-то может сравниться с Эммой, восхитительной, строгой, соблазнительной Эммой? Или все-таки может? Эта женщина — может?
Денис горько вздохнул и направился в ларек неподалеку. Денег, распределенных на три следующих дня, оставалось в обрез, и теперь он мог позволить себе лишь пиво или дешевую водку. Ничего дешевого, Денис не любил, поэтому остановился на пиве. Прихватив пять бутылок, он нашел ловко спрятанную лавочку в зарослях олеандра и уселся там, прямо напротив выхода из санатория. Со стороны его не было видно, а ему самому, в свою очередь, не хотелось никого видеть, хотя если повернуться, то выход из санатория прекрасно просматривался.
Когда он залил себе в горло третью бутылку «Сибирской короны», то вдруг обратил внимание на женщину, выходящую из здания. Это была именно та дама, которую он вчера привел в номер и потерпел сокрушительное фиаско, мгновенно уснув. Она что-то несла в Руке.
Денис сначала хотел было подойти к ней и объясниться, извиниться, наконец, но потом передумал. Что-то в облике женщины насторожило его, и он остался сидеть на лавочке, чувствуя сильный сладковатый запах олеандра. Денис вспомнил, что это растение считается ядовитым, и пожалел, что уже протрезвел для того, чтобы обглодать его ствол, засунуть в рот пригоршни розовых цветов и умереть, отравившись. И попасть на небеса к Эмме. Хотя нет, это Эмма на небесах. А он попадет в пекло, где черти будут жарить его на сковороде…
Она вытащила нож из тела и обтерла кровь простыней. Никакого удовольствия в том, чтобы убивать, нет. Говорят, что маньяки получают удовольствие от убийства. Если это так, значит, они больные люди, им надо лечиться. Ей не было приятно убивать. Мало того — она ненавидела эту часть своей работы. Именно так она и думала обо всем этом — как о своей работе. Она, как самка каракурта, убивает самца, с которым только что спаривалась. Только она — не паучиха, а человек. Несмотря на то, что женщина. Ведь мужчины считают, что человек — это мужчина, а женщина — это просто женщина. Получается, что женщина не человек…
Но в последнее время она чувствует свое сходство с самкой каракурта все сильнее, и сильнее. Отчего бы ей не почувствовать себя царицей Тамарой, той, которая за одну ночь любви лишала своих любовников жизни? Впрочем, понятно почему. Это сравнение ей не подходит. Она не царица, и делает это не из желания развлечься. Это во-первых. И, если уж быть честной до конца, Тамара предупреждала своих одноразовых возлюбленных, что наутро им уготован кол. Или как там их убивали? А она никого не предупреждает. Правда, и не поощряет. Мужчина сам лезет в эту ловушку, она всего лишь наблюдает, как он гибнет. Ну, и помогает ему, конечно, — погибнуть.
