Поцелуй его был дерзким и властным — ничего общего с легким, скромным поцелуем, который она себе представляла.
Катрина утонула в его объятиях. Возбуждение охватило ее. Губы незнакомца двигались, побуждая ее приоткрыть рот. Катрина ощущала, как скованы его твердые мускулы, бугрившиеся под ее ладонями. Чувствовалось, что великан яростно борется с чем-то.
С легким стоном он отпустил ее, оставив в смятении чувств. Разочарованной. И более того — неудовлетворенной.
Осознание этого разрушило пелену, окутавшую ее мозг с первого мгновения. Щеки Катрины вспыхнули ярким румянцем. Какие вольности она позволила! Совершенно незнакомому человеку. Отец и братья убили бы его, если бы узнали.
— Вы добились своего вознаграждения, — нетвердым голосом сказала она, отвернувшись. — А теперь, будьте любезны, оставьте меня в покое.
Он схватил ее за руку и заставил посмотреть в глаза.
— Я ничего не добивался, дорогая! — Катрина увидела гнев в его пылающих глазах.
Он отпустил ее руку и направился к своему коню. Катрина подумала: «Неужели он так и уйдет, не промолвив больше ни слова?» Странно, но эта мысль очень ее расстроила.
Однако он вытащил плед из кожаной сумки, притороченной к седлу коня, и быстро вернулся назад.
— Вот, возьмите, — сказал он, протягивая ей плед. — Можете прикрыться этим.
Катрина только сейчас поняла, как безнадежно было бы пытаться самостоятельно натянуть на себя пышное платье. Завернувшись в его плед, она сможет беспрепятственно вернуться в замок без смущения и неловких объяснений, которые неизбежно последовали бы, доведись ей вернуться в одной рубашке.
— Спасибо, — прошептала Катрина. Он кивнул и повернулся, чтобы уйти, но она остановила его: — Скажите же мне, кто вы?
Кривая улыбка тронула уголки его рта.
— Просто рыцарь, миледи. — Не сказав больше ни слова, он вскочил на коня и поскакал к замку.
Проклятие! Все пошло совсем не так, как он планировал.
Джейми Кемпбелла не часто удавалось вывести из равновесия, но девчонка Ламонт умудрилась-таки добиться этого. В его руках она превратилась в теплую сладкую патоку. Нежная и ласковая, она таяла рядом с ним, погружаясь в жаркое забытье. Он сделал глубокий вдох, пытаясь загасить огонь, все еще пылавший в крови, но приступ вожделения, охвативший его после этого поцелуя, оказался необычайно упорным. Уже очень долгое время он не испытывал голода подобного рода — голода, для удовлетворения которого требовалось гораздо больше, чем поцелуй.
