Хотя я с каждым днем все меньше значения придаю критике и даже, надо сознаться, интеллекту, поскольку все больше склоняюсь к тому, что он не обладает способностью воссоздавать реальность, из которой проистекает все искусство, именно интеллекту вверяюсь я ныне, приступая к критическому эссе.
С каждым днем я все меньше значения придаю интеллекту… С каждым днем я все яснее чувствую, что сфера, помогающая писателю воскрешать былые впечатления, которые и составляют предмет искусства, находится за пределами его досягаемости. Интеллект на это не способен. Дело в том, что каждый истекающий час нашего бытия, подобно душам усопших в античных легендах, тут же воплощается в какой-нибудь предмет, в какую-нибудь частицу материи и пребывает их пленником до тех пор, пока мы на них не набредем. Тогда он высвобождается…
…Мама уходит, я мысленно возвращаюсь к своему эссе, и вдруг у меня появляется идея будущей статьи «Против Сент-Бёва»[1]. Недавно я перечитал его произведения и вопреки обыкновению сделал немало пометок, которые храню под рукой в ящике стола; у меня есть что сказать по этому поводу. Начинаю выстраивать статью в уме. С каждой минутой у меня рождаются все новые мысли. И получаса не проходит, как статья целиком готова в моем мозгу. Хотелось бы узнать, что об этом думает мама. Зову ее, никакого ответа. Снова зову: слышатся легкие шаги, поскрипывание двери, кто-то не решается войти.
— Мама?
— Ты звал меня, дорогой?
— Да.
— Знаешь, я боялась, что ошиблась и мой волк говорит мне:
…Ты, Есфирь? Не дожидаясь зова?..
>{2}или даже:
Чу! Шаги?.. Кто, дерзкий, мог
Без разрешения переступить порог?
— Да нет же, мамочка.
Чего страшишься ты, Есфирь, в моем чертоге?
Не для тебя введен порядок этот строгий.
— Тем не менее, разбуди я моего волка, не знаю, так ли уж охотно он протянул бы мне свой золотой скипетр.
— Послушай, я хотел посоветоваться с тобой. Присядь.
— Погоди, отыщу кресло; у тебя не очень-то светло. Можно попросить Фелиси принести лампу?
— Нет, нет, тогда я не усну.
Мама смеется:
— На сей раз Мольер.
Алкмена милая! Нам факелов не надо
>{3}.
— Так вот. Вот что я хотел тебе сказать. Мне хочется изложить тебе идею статьи.
— Но ты же знаешь, что в таких делах твоя мама тебе не советчик. Я же не училась, как ты, «по великому Сириусу»>{4}.
— Так слушай. Идея такова: против метода Сент-Бёва.
— Как! А я-то думала, Сент-Бёв — это так хорошо! В эссе Тэна>{5} и статье Бурже>{6}, которые ты дал мне прочесть, говорится, что метод этот настолько замечателен, что в девятнадцатом веке не нашлось ни одного человека, который применил бы его.
