Старший первым опустил руку и отступил.
— Еще одно слово, и я убью тебя, — Алексеус тяжело перевел дыхание. — Кэрри была беременна. Я не знал. Она сама не знала. В тот день она потеряла сознание — как раз после твоих откровений. Три дня назад случился выкидыш.
Некоторое время оба молчали. Только треск цикад и плеск воды нарушали полную тишину.
— Вот дьявольщина, — озадаченно произнес Янис.
Алексеусу показалось вдруг, что это самое слово точно определяет происшедшее.
— Она уехала домой, потому что так захотела. Не желала оставаться со мной... После всего.
— Ну что я могу тебе сказать? — сказал Янис совершенно несвойственным ему тоном. — Посочувствовать? Или предложить тебе напиться? Или сказать, что могло быть хуже? Она могла остаться беременной...
— Как твоя мама?
— Да. Если у мамы тогда случился бы выкидыш... У нее был бы шанс на нормальную жизнь. А так... А так она вынуждена была выйти замуж за нашего уважаемого папашу, чтобы потом ее выкинули, словно мусор.
— Похоже, той истории не суждено повториться. Кэрри твердо сказала, что замуж за меня не собирается. Она даже хотела отдать ребенка на усыновление.
Что-то непонятное мелькнуло в глазах Яниса. Он тихонько присвистнул:
— Что привело ее к такому решению?
— Ты, — жестко сказал Алексеус. — Твоя просветительская болтовня на пляже.
— Э, стой. Не сваливай все на меня. Я только открыл ей глаза. Она должна бы поблагодарить меня за это.
— Странно, но, похоже, благодарность не относится к тем чувствам, которые она к тебе испытывает, братец. И я тоже.
Янис задумчиво потер подбородок:
— Да, я заметил. Знаешь, братец, может, тебе есть, за что чувствовать ко мне благодарность. Смотри-ка. Год назад, в Милане, за тобой бегала красивая баба, с интеллектом и темпераментом самки хорька. Потом, в Лондоне, — изящная брюнетка с сексапильными губами, которая думала, что солнце всходит для того, чтобы греть ее зад... — Он замолчал.
— Ну и что? — Алексеус понять не мог, при чем тут Мэрисс и Адриана.
— Я жду, — сказал Янис.
— Чего?
— Когда ты опять начнешь драться.
— Почему?
— Вот это и отличает тех двух от твоей штучки, которую ты сюда привез.
И тут Алексеус снова ударил его.
— Я предупреждал, не смей трогать Кэрри.
Его брат опять потер челюсть и медленно улыбнулся:
— Как я и думал. Можно спокойно обругивать тех двоих — они у тебя были тоже для секса, — ты и не заметишь. А слово о Кэрри — и ты бьешь, прежде чем я выговорю ее имя. — Он отошел в сторону, продолжая потирать подбородок. — Хватит, пока ты не полюбил вкус крови. Ты подумай обо всем этом, ладно? И сделай что-нибудь... И, знаешь... Мы, конечно, семейка из преисподней, но ведь не обязательно нам оставаться такими. Просто... Это ведь тоже интересная мысль, а?
