Встал вопрос об организации питания. В 11 часов утра командующий конвоем Бар Шемер вызвал к себе хозяина ресторанной сети «Шаскаль» Езекиля Вайнштейна. «Еврейская нация нуждается в вас» — высокопарно начал Бар Шемер и затем объяснил последнему задачу… В 17 часов тысяче человек сразу уже выдавали горячую пищу.
С получением радиосигнала автомобили стали строиться в колонну. Их было несколько сот. Все малотоннажные машины поставили впереди, это были легкие пикапчики и полуторки, обычно занимавшиеся развозкой товаров, и даже в темноте на их бортах хорошо просматривалась реклама мыла, обуви, молочных продуктов и «кошерного» мяса. За ними следовали более тяжелые «доджи», «бедфорды», вплоть до шеститонных «маков» и седельных прицепов «уайт». Колонну замыкали скверно пахнущие «скотовозы» и тракторные тележки, мобилизованные из ближайших киббуцев.
В каждой кабине сидели трое: водитель, механик и вооруженный солдат «Хаганы». Все машины были снабжены обязательным тросом для буксировки. Бар Шемер лично удостоверился, чтобы из всех фар и «габаритников» были вывернуты все лампочки, для соблюдения полного затемнения.
Уже наступило 6 апреля, когда в полной темноте колонна двинулась в путь. Словно огромная гусеница, она медленно поползла по извилистой дороге. Рев сотен моторов далеко разносился окрест, арабы — если таковые находились поблизости — легко могли бы догадаться, что происходит. Но в эту ночь они уже были не в состоянии противопоставить силу, способную остановить этот гросс-конвой. Было произведено лишь несколько одиночных выстрелов, по-видимому, теми стрелками, которые сумели проскользнуть сквозь мелкоячеистую сеть «Хаганы».
Каких-либо ЧП и других происшествий не было, лишь несколько уж совсем дряхлых машин были взяты на буксир, и с первыми лучами солнца 6 апреля колонна вошла в Иерусалим. Новость о ее прибытии распространилась по городу, словно огонь по пороховым дорожкам.
Навстречу колонне бежали женщины в утренних пеньюарах, школьники с ранцами за спиной, верующие, которые выбегали из синагог, так и не сняв с плеч особую молитвенную шаль.
Последовали до слез трогательные сцены встречи. Даже те водители, которых мобилизовали в конвой под угрозой расстрела, почувствовали себя героями и сразу забыли о своих обидах, когда дети стали им бросать на капоты цветы, а девушки слать им воздушные поцелуи. В памяти у всех встречавших остался передний легковой «форд» синего цвета, на котором ехал Бар Шемер и на бампере которого кто-то написал белой краской: «Если я тебя забуду, Иерусалим…» Это псалм 137-й песни детей-изгнаннников Израиля. Эту молитву читает каждый верующий, думая о Йерушалаиме: «Если я тебя забуду, Иерусалим, то пусть отсохнет моя правая рука…», и еще много подобных строк. Бар Шемер, Узи Наркисс и Мотке Газит уже могли гордиться, что они совершили.
