"Выдержит! – кричу я. – Он много раз смотрел смерти в глаза".
"Видишь, как он вздрогнул при стуке в дверь?"
"Это я вздрогнула. Не он. Мне послышался стук в дверь".
"Сколько раз такие расставания придется пережить истерзанному сердцу? Он не выдержит".
"Чего же ты хочешь?" – кричу я на "того".
"Я хочу уснуть, исчезнуть. Сердце искромсано ранами, душа не в силах больше выносить страдания тех, кто там, и мучения оставшихся".
"Пусть окаменеет твое сердце".
"Душа кричит от боли".
"Пусть умолкнет твоя душа".
"Сжалься!"
"Не мешай!" – приказываю я и безжалостно загоняю "его" в далекие глубинные пласты души, откуда до моего сознания доносятся лишь еле уловимые звуки придушенного стона и рыданий…
Темнота рассеивается, наступает утро…
Было обещано, что по окончании дела дадут свидание с осужденными. Поэтому в субботу утром я побежала в Верховный суд получить разрешение на свидание с Хаимом (отец не имел права на свидание, смертники – на особом режиме). Родные всех осужденных уже получили разрешение, на моем же заявлении резолюция "отказать".
– Как так? – спрашиваю старшего секретаря Шота.
Он виновато смотрит на меня, пожимает плечами и говорит:
– Знаешь! Зайди сама к председателю Спецколлегии, на меня он орал.
Председатель Спецколлегии Меунаргия – из тех же людей, что Убилава. Он недавно в Верховном суде. Я его знаю.
– Есть соображения не давать вам свидание с братом, – отвечает он на мою законную просьбу.
– Но почему? Ведь Хаим имеет право на свидание, как и все осужденные?
– Мы не обязаны отчитываться перед вами! – грубо отрезал он и уставился на меня светло-зелеными змеиными глазами.
Бедная мама, как она надеется, что в понедельник увидит Хаима… А Хаим? Как он ждет меня, как жаждет узнать, есть ли у меня надежда на спасение жизни отца!
Вечером собираемся у Алексея. Пришел и наш патриарх Месхишвили, который сам пожелал включиться в работу по составлению жалобы в порядке надзора (но об этом никто не должен узнать). Алексей и кто-то еще настаивают, чтобы я задержалась в Тбилиси, пока не будет составлена жалоба, так как им необходима моя консультация по чисто "еврейским вопросам". А Месхишвили категорически требует, чтобы я немедленно вылетела в Москву и там, в зависимости от обстановки, приняла заблаговременно нужные меры. Жалоба может быть готова в лучшем случае через 8-10 дней. Протокол судебного следствия будет представлен адвокатам лишь через 3-4 дня, а без протокола невозможно квалифицированно составить жалобу.
