И вдруг 25 мая из Тбилиси сообщили, что Герцеля привезли туда, и просили, чтобы я вернулась в Ленинград.
В Ленинград я приехала для того, чтобы привести в порядок кое-какие семейные дела, а затем уехать в Тбилиси.
Утром 5 июня, в Тбилиси, я сошла с московского поезда. Меня никто не встретил. Я никого не известила о своем приезде. Такси в то время в Тбилиси еще не было. Я взяла извозчика и назвала адрес.
Когда я ехала по одной из пустынных улиц, мой взгляд вдруг привлек столб с афишами. Мне бросилась в глаза одна, на которой еще издали можно было прочесть напечатанное крупными буквами – "ИЦКА РИЖИНАШВИЛИ". Странно! Неужели за месяц с лишним афиша не выцвела и не потеряла своего первоначального блеска?! И почему ее не смыли, чтобы наклеить другие, новые? Мне вдруг захотелось подойти и пощупать афишу. Я попросила извозчика повернуть и остановиться. Подхожу близко. Сомнений нет – афиша свежая. Датирована 2-м июня 1938 года. Ясно написано: театр имени Марджанишвили, название пьесы, время начала спектакля, фамилии ведущих актеров… и все. Еще раз осматриваю афишу, замечаю – не указана фамилия автора.
Я потрясена! Что это значит? Герцель… там, внизу, а в театре позавчера шла его пьеса. Подобного прецедента в Грузии не было. Это явление не укладывалось ни в какие рамки нашей действительности.
С глубоким волнением открываю дверь нашей квартиры. Меня не ждали. Отец, увидев меня, вдруг зарыдал. Это потрясло и меня, и всех остальных. Дома никогда и никто не видел отца плачущим. В самые тяжелые минуты он бывал спокойным и собранным.
Правда, в детстве мне приходилось слышать, как отец в Йом-Киппур, вечером перед "Неилой" или в день Девятого ава, рыдал в синагоге. Но то был не папа, а кто-то другой, какой-то дух, закутанный в белый талит, и в его голосе слышался плач народа и пророков с такой силой, что вслед за ним рыдали не только все находившиеся в синагоге мужчины и женщины (часто и неевреи), но, казалось, ему вторят и каменные стены, и свод высокого здания синагоги, и эхо, которое раздавалось в опоясывающих нас горах.
Домой же снова приходил наш ласковый и мягкий папа.
Отец быстро взял себя в руки. Все остальные: мама, бабушка, маленькая сестра, прибежавший Хаим – казались очень взволнованными. Спрашиваю насчет афиши – что произошло?
Из их рассказов я узнала, что в Тбилиси реакция на арест Герцеля была необычной. Когда председателю правления Союза писателей Кандиду Чарквиани (вскоре он сменил Л. Берия на посту Первого секретаря ЦК компартии Грузии) доложили, что в городе ходят слухи о том, что Герцель арестован в Москве, он ответил, что считает эти слухи провокационными, так как не допускает подобной мысли. Никто не хотел верить. Когда же факт ареста подтвердился, многие стали открыто высказываться, что отныне ни один мужчина не может "спать раздетым".
