Они переглянулись.
— Боже мой! — в отчаянии воскликнула она. — Неужели я опоздала?
Он быстро подошел к окну и посмотрел вниз.
— Лучники, — сказал он, поворачиваясь к ней. Что бы ни творилось в его душе, он сохранял полнейшее спокойствие, даже улыбнулся ей: — Это делает вашу информацию похожей на правду.
Она ломала руки.
— Джон! Джон! Тебя схватят.
— Нет, нет. Пока еще нет. Подожди.
Он стоял задумавшись, и в этот момент быстро вошел Лагийон, на лице его читалась тревога.
— Господин, внизу вас спрашивает офицер. С ним отряд лучников и карета.
— Я видел, — он был спокоен. — Попросите его подождать несколько минут. Скажите, что долго я его не задержу. Потом принесите мне шляпу, трость и ожидайте меня в галерее.
Когда Лагийон вышел, мистер Лоу повернулся к графине, которая была очень испугана.
— Ты уходишь? — спросила она, задыхаясь.
— Да. Но не так, как ты предполагала. К счастью, в этом доме есть черный ход на улицу Кольбер. Поскольку они не думают, что я все знаю, то вряд ли охраняют его. Дворецкий посадит тебя в карету. Я тебе буду благодарен, если ты на ней объедешь дом и подъедешь к черному ходу. Там я буду ждать тебя. Пошли.
Он подошел к двери в коридор.
— Джон, ты уверен, что все получится, уверен? — спросила она.
— Вполне. Пошли.
Впоследствии он вспомнил, что в тот момент, когда он открывал дверь, раздалось быстрое шуршание шелкового платья. Но сейчас он не обратил на это внимания.
Они прошли коридор и вошли в галерею, где возле мраморных ступеней стоял Лагийон со шляпой и тростью мистера Лоу.
— Офицер ожидает вас, господин.
— Очень хорошо. Попросите его еще минуту обождать. А сами проводите госпожу графиню к ее карете.
Он оставался неподвижен, пока не замер стук ее каблучков. Потом он быстрым шагом покинул галерею через узкую дверцу справа от него.
Когда ее экипаж подъехал к выходу из его дома на улицу Кольбер, он уже ждал его. Карета быстро помчалась прочь, едва он в нее впрыгнул. Она повернула на улицу Бон-Анфан, а оттуда на улицу Сент-Оноре.
Опасность обострила чутье мистера Лоу, и теперь он живо осознавал странность ситуации, в которую попал, находясь рядом с этой напряженно сидевшей возле него дамой, которую он встретил оскорблениями и которой теперь, по всей видимости, был обязан жизнью. Во всем этом было многое, чего он не понимал, многое, что ему было необходимо узнать, и о чем он не знал, как спросить.
— Я теперь твой должник, — неуверенно заговорил он.
— Это тебе, конечно, очень неприятно.
