Письменный стол испустил негромкий, почти эротичный вздох и ответил голосом божественной Дианы Риггс:[10]
— Слушаюсь и повинуюсь, Дов. Дов усмехнулся.
— Мне это никогда не надоест.
— А мне надоело, — капризно выговорил Амми.
— Ревнуешь? — Улыбка Дова стала шире. — Плохо. Ну а теперь отправляйся на место.
С этими словами он шагнул к телефаксу, чтобы прикрепить к его панели своенравный амулет.
— Минутку, минутку! — запротестовал Амми. — Не надо! Не надо меня туда! Возьми меня с собой!
— Зачем?
— А я... я по дистанционной связи смогу помочь тебе читать все факсы, которые придут в твое отсутствие.
— Это и мой палм-топ умеет.
— Но я — я еще и портативное силовое поле! Приклеишь меня к телефону в гостиничном номере — и я буду отслеживать все звонки.
— Это можно и с помощью специального заклинания-оберега сделать.
Маленький амулет уже хватался за последние соломинки.
— Ты можешь сдать меня в любой ювелирный магазин и пусть меня там распилят на кусочки. Будешь потом подбрасывать эти кусочки клиентам и сможешь подслушивать все их разговоры даже после того, как уедешь далеко-далеко!
Дов поцокал языком и покачал головой.
— Не пойдет. Думаешь, эти люди — такие дураки? У них свои собственные средства имеются для поиска «жучков» — даже волшебных. — Он подвесил амулет на цепочке к аппарату телефакса и отряхнул с ладоней несуществующую пыль.
— Прости, Амми, но, честно говоря, у меня нет никаких причин брать тебя с собой.
Он уже был в двух шагах от двери, когда очень тихий и очень дрожащий голосок проговорил ему вслед:
— Но я буду скучать по тебе.
Дов замер, обернулся и спросил:
— Что-что?
— Я сказал, что буду по тебе скучать, — не слишком охотно повторил амулет. — Очень. Вот. Я еще раз сказал. Доволен, да?
Дов вернулся, снова снял с телефакса маленькую подвеску и проговорил, старательно подбирая слова:
— Ты — вещь. Устройство. Как ты можешь скучать обо мне? И вообще о ком бы то ни было, если на то пошло? Это выглядело бы примерно так же, как если бы кто-то сказал: «Знаете, я больше не могу пользоваться моим видеомагнитофоном, потому что однажды сказал ему нечто очень обидное».
— Послушай, я не могу этого объяснить. Я просто знаю это, — оправдывающимся тоном выговорил амулет. — И, между прочим, зря ты так пошутил насчет видеомагнитофона. Они очень чувствительны. А все из-за того, сколько всякой сентиментальной чепухи им приходится пропускать через себя. В общем, хочешь — бери меня с собой, а не хочешь — оставляй здесь, мне все равно. Но я тебе вот что скажу: в пути тебе будет очень одиноко, и в одну из таких холодных одиноких ночей тебе может захотеться, чтобы рядом оказался тот, кто выслушает тебя, кому ты сможешь рассказать обо всех твоих бедах и заботах, даже если этот «кто-то» сделан из серебра.
