— Я имел в виду — «автомобилыциков» поделить…
— Серег! Нам уже не надо никого делить! Мы вообще можем уже больше этой ерундой не заниматься!!! Это «чистяк» — я тебе говорю! Они сами, понимаешь — САМИ раскололись, даже уговаривать не пришлось. Газета наша — факт. В плане мы есть — бесспорно. Из отдела рекламы они никого не знают, стало быть, там никого не было, тётка сама подтвердила и сама же на встречу пригласила. И не через месяц, и не в конце полугодия — послезавтра! Мы богаты, Старина, мы БОГАТЫ!!! Нам уже не нужно никого больше делить!!!
— Ну, так-то еще больше можно заработать, — мудро заметил Старина. — Надо всё-таки прощупать почву на этом рынке…
— Я тебе о высоком, а ты — о каких-то деньгах, — капризным голосом новоявленного Рокфеллера заявил я Старине, — Впрочем, ладно — давай прощупаем.
— Тогда давай разделим на иномарки и наши. И кинем на пальцах.
Мы кинули. Иномарки выпали старику. Мы раскрыли издание и выбрали себе по объявлению: автор, как натура приземленная и лишенная воображения — то, которое, судя по адресу, находилось поближе к дому, а Курбский, как личность, более развитая в духовном и эстетическом плане — то, что поярче и покрасочнее. Вслед за чем довольно быстро договорились на «отправку» факса с расценками — наше великое Мастерство уже позволяло нам выполнять данный финт без особых хлопот. После чего я честно сознался:
— Старина! Я сегодня дальше щупать не буду, извини. Мне сейчас на месте не сидится, так что давай лучше факсы развезу. Правда, зачем нам ТЕПЕРЬ уже этот «факсовый» день… Хотя ладно — поеду. Чувствую — «катит» нам сегодня. Просто-таки напросто катит и безусловно прёт.
И уже в дверях, обернувшись, я весело крикнул:
— Ииииииииэх, Старина!!!
94-9
Время, время… на самом деле лишь Оно — единственный надежный союзник и единственный безжалостный неприятель истинного охотника, решившего ступить на Тропу. Только Оно одно способно или окончательно погубить на Пути, или вывести к Свету. Лишь внутри его течения, положившись на него, но не покорившись — можно однажды встретить спящего единокрыла.
Время… Сперва оно, будто заманивая, движется как и всегда. Но затем незаметно начинает то ускорять, то замедлять свой бег. Распадаясь, изгибаясь и скручиваясь в причудливые спирали. Перескакивая с мгновения на мгновение. Путая прошлое и будущее. Заставляя охотника или раз за разом проживать одно и то же — необязательно хорошее. Или наоборот, что-либо словно пропуская — необязательно плохое. Загоняя всё в один миг — и растягивая его затем почти до бесконечности. И всё ради чего? Ради того единственного осколка, того практически неощутимого временного атома, когда охотник вдруг понимает — спящий единокрыл где-то рядом.
