Общество беременно взрывом. И если, не дай Бог, мы окажемся в состоянии сумасшествия, политической паранойи и вновь начнем выяснять отношения, когда людям уже невмоготу, то получим очень тяжелые последствия. Говорю не для того, чтобы напугать, а чтобы предупредить такое развитие событий. Надо умерить свою гордость, оставить претензии и -- раз мы уже подошли к реформам вплотную -- объединиться ради дела.
Мое письмо участникам встречи в Алма-Ате. Примут ли без предвзятости?
В письме я не ставил вопросы в полемическом плане. Я рассуждал. Мои рассуждения во многом перекликаются с тем, что они сейчас обсуждают. Есть вещи поважнее наших личных настроений, симпатий и антипатий.
Беляев так же, как до него американский собеседник, попросил рассказать, как прошел у меня день, чем я занимался.
У меня сейчас две срочные заботы, сказал я. Пришло очень тревожное письмо от Лужкова. В Москве тяжелейшая ситуация с мясопродуктами. 350 магазинов не торгуют. Есть ряд согласованных решений, что-то удалось сделать, чем-то помогли, но не получается то, что намечали. Нет поставок прежде всего из самой России -- Краснодара, Воронежа, Курска, Белгорода. Я попросил срочно назвать республики и области, у которых особенно большая задолженность москвичам. Переговорю с руководителями областей, надо москвичей выручать.
Может быть, выйду на моих зарубежных партнеров -- Г. Коля, В. Гавела. Попрошу срочно что-то сделать.
Накануне вечером, т.е. 19 декабря, позвонил канцлер Коль: введи меня в курс дела -- что там у вас происходит, что завтра будет, какие последние оценки ситуации накануне встречи в Алма-Ате, куда идет процесс, какое твое место в этом будущем Содружестве, уверен ли ты, что оно состоится, как ты вообще смотришь на все это?
Обо всем этом Гельмут Коль спросил с не свойственным для него волнением, даже тревогой.
Первое, что я сказал, -- отказ от Договора о Союзе Суверенных Государств как конфедеративного, союзного государства -- серьезная политическая ошибка стратегического порядка. Исторически страна так сложилась, что надо идти не по пути разъединения, расчленения и разрывов, а по пути перераспределения полномочий. И не только между республиками, но и внутри республик, между регионами -- на основе самоуправления. И дать всем этим "иерархиям" возможности и права, а значит возложить на них и ответственность. В конкретном городе, в конкретном районе те, кто несет ответственность, кто избран демократически, должны иметь реальные возможности принимать решения, люди-то живут там... А что происходит: как только на смену одному бюрократическому Центру пришли бюрократические центры в республиках, процесс реформ приостановился. От того, что мы получаем 10 или 12 бюрократических центров, производителю не стало легче. Стало даже хуже, потому что рука местного бюрократа на горле -- это потяжелее и чувствительнее, чем рука далекого Центра. Оттуда труднее достать. И новые центры начинают командовать: с кем держать связи, куда везти продукцию -- в эту сторону можно, а туда нельзя, создают барьеры, причем командуют в самом худшем стиле. А ведь мы идем к рынку. А рынок -- это собственник, имеющий право распоряжаться своей собственностью, распоряжаться конечным продуктом, выбирать, что ему делать, на какие выходить контакты с другими производителями, действовать по ситуации в условиях конкуренции, установить выгодные взаимоотношения.
