— Там кровь выступила, но повязка поможет.
Перевязав ей ногу, я не очень представлял себе, что делать дальше. Я спросил, как ей кажется — сможет она ходить? Джози ответила, что попытается. С трудом — и с помощью моей руки — она поднялась, и мы оба взглянули на пропитавшуюся кровью рубашку. Голой кожей спины я чувствовал прикосновение ее руки, и это напомнило мне о моих обязанностях.
— Давай-ка прослушаем сердце.
Я повернул Джози к себе лицом и ощутил ее легкое, быстрое дыхание.
— Подними майку.
Я прижал холодный металл стетоскопа к ее груди, и она сделала быстрый вдох. Помню тот миг, помню то ощущение, будто нас поймало время, нас с Джози: я спасал ее, руки Джози обвивались вокруг моей талии, а сердце стучало мне прямо в уши.
И вот Джози лежит на моем футоне, она снова больна, ее голова вбуравливается в одеяло.
«Тебе больно?» — спрашиваю я.
«Нет», — отвечает она.
«Значит, скоро станет больно», — шучу я.
«Боль иногда бывает приятной», — говорит она, но потом я заставляю ее отменить эту реплику, заменив ее смешком. Философ из Джози всегда был никудышный.
Я дотрагиваюсь до ее тела, слежу за выражением лица, нажимая и тыча в разные места. Тело Джози напрягается, когда мои руки соскальзывают к ее лобку.
«А здесь?»
«Здесь — особенно». — Она улыбается, но мне снова не нравится услышанное, есть в ее словах, в ее тоне что-то… неподходящее. Это нужно исправить.
«Не разговаривай. Когда тебе так плохо, разговаривать вредно».
На тот случай, если она не поймет, я налегаю на нее, придавливаю ее всем своим весом. Прижимаюсь к ней телом и ртом.
«Поцелуй жизни», — говорю я, с собственного разрешения.
* * *
Четверг, вечер. Снова встречается группа доктора Сэда. Те же лица, что прежде, в том числе и два новичка с прошлой недели — Брент и София. Такое ощущение, что эти двое на сей раз решили поменяться ролями. София так и источает уверенность, нарядилась в бордовое платье, лучится улыбками в адрес всех окружающих и — что особенно тревожит — старательно скалит свои серые зубы в мою сторону всякий раз, как я зашуршу бумагами. Почему тревожит — потому что кто-нибудь из этих психов непременно втрескается в меня по уши. Я понимаю, звучит несколько самодовольно, но отношения между психотерапевтом и пациентом, вытекающая из них искусственная близость давно уже стали предметом особого изучения. Разумеется, близость эта не всегда бывает искусственной. Один молодой психотерапевт из Душилища запал на женщину с манией величия и был застукан в тот момент, когда отдирал ее королевское психичество в голой и унылой приемной. Видимо, его коллеги насторожились и забеспокоились, услышав ее крики: «Повелеваю тебе, мой верный слуга, совершить это для меня…» В Душилище подобные истории все время на слуху.
