Зато мать Карлуши придет к нам во двор, станет на колени перед Лехиными окнами и простоит до утра.
Сжалось сердце. Я не хотел ввергать детей будущего в тяжкое испытание.
Сказал:
— Кир, возвращаемся домой!
Он кивнул, сложил руки топориком, нацеливаясь на глухую бревенчатую стену склада. Мы выстроились за его спиной. И пошли прямо на стену.
На ходу я крикнул:
— Привет, дядя Сережа!
И увидел взмах белого рукава над красной петлицей.
Утренние и вечерние киносеансы
— А тебя всю жизнь звали писателем?
— Да, так случилось, — отвечал я Алене и братьям. — В детстве я мечтал быть продавцом детских книг и сказал об этом вслух. Вот и стал дворовым писателем.
— Разве это плохо? — возразила девочка.
— Нет, совсем не плохо. Были клички менее уважительные. Инженер. Интеллигент. Ни в чем не повинных обладателей этих кличек встречали смехом и подзатыльниками.
— Какое варварство! — Алена дернула плечом.
— Варварство, конечно. Но еще и школа жизни. Только вы не подумайте, что весь мир тогда состоял из хулиганья и бандитов. Настоящие люди воевали, трудились, помогали друг другу. А это так, временная накипь.
— А Вагу ты больше не встречал?
— Однажды встретил.
...Я узнал его сразу, как только сел в такси. И он меня, разумеется, тоже, только не подал виду. Когда машина разогналась, я сказал в твердую широченную спину: «Привет, Вага!» «Привет, писатель, — отозвался он, мельком глянув в зеркальце. — Ты стал заправским писателем». «А ты заправским шофером».
После войны он стал шоферить. Остепенился, вырастил двух дочерей. Никто из таксистов лучше его не знал Москву.
— Между прочим, одна из его дочерей киноактриса, — сказал я ребятам.
— А... — Алена махнула рукой. — Киношка. Его навалом, и все скучное.
— Так уж и все?
Мы сидим с ребятами в моем кабинете. Левая нога в гипсе, она значительно перетягивает правую, зато я могу безболезненно ковылять по комнате. В Склифосовке я был, но всего два дня, пока не затвердел гипс на сломанной пяточной кости.
Когда мы вернулись из мая 1944 года в маленький арбатский двор, я нашел костыли и свой портфель по эту сторону забора, а ребята вызвали из автомата «Скорую». Конечно, в таком состоянии да еще при быстрой выписке я не успел осмотреть больницу. Но, лежа на койке в деловых покоях научно-исследовательского института скорой помощи имени Н. В. Склифосовского, вспомнил, как по заданию нашей биологички Риммы Сергеевны мы, восьмиклассники, приходили сюда за советами и мастерили потом наглядные пособия для уроков анатомии. Что ж, излечение человека всегда наглядно, сурово и конкретно. Надо постигать истину ежедневно многие-многие годы, чтоб стать такими хирургами «шереметевки», как знаменитые Склифосовский, Юдин, Петров.
