— Вот те раз! — изумился Его Величество. — А я то думал как раз наоборот, что дела у тебя на первом месте, а я как бы мешаю!
— Это какая гнида опять мозги твои промыла? — огрызнулась Ее Величество, не умея найти подходящего слова, чтобы выпрямить извилину мужа в нужном направлении.
Ее Величество покраснела, припомнив, что сама от проклятой отворотила всякую мужскую особь, которая могла на нее позариться. Не удивительно, что та фригидностью заболела. Индивидуально, надо будет Кота Баюна подключить, как вернется, пусть обрисует ей мечту, и оборотня или проклятого посадить на мужа, пусть позовут. Но как-то так, чтобы болела, а нос воротили. Она повеселела. Может, хорошо, что не в костре ее пока жарят, сколько глюков обнаружилось на исправление. Права была Матушка, торопливость к добру вела.
— Мне всегда нравилось ваше присутствие в моей спальне, Ваше Величество! — мягко произнесла она, томно вздыхая всей грудью. — Чтобы как в сказке очутились, рядышком, друг другу в глаза глядючи, молча посидели — и выполнили долг свой супружеский!… - Ее Величество мечтательно провела по груди, недавно увеличенной на два размера. И тут же взяла себя в руки. — Так что будем делать с теми благородными ворами? Мужики справные, правильное в них сидело и сидит. Сколько своровали, на столько поднялись. Так бы потратил народ, а они в дело, в оборот… Я бы послабила, глядишь, воля им милее покажется. Ведь бывает такое, сидишь, и чего только в голову не придет — мысли так и роятся, как пчелы в улье. И так бывает охота всему белому свету Благодетельницей стать, чтобы не только в государстве нашем. Ведь у разбойников самая что ни на есть голова, чем же она моей-то хуже?!
— Известное дело, и я о том же! — отозвался Его Величество. — Нельзя вольному человеку дать наказание по всем законам, не пережить ему расставание с вольными своими помыслами. Ведь я законы пишу, чтобы учить человека, а не убить его. Вырывать погибающего из сетей, сужающих кругозор, да надолго, лет на пять, — вот спасение! А как еще народу объяснить, что так-то брать чужое нехорошо, если только малым соблазняется глаз? И начнет он мечтать о вольных просторах, привыкнет к мыслям широким — и уже никто не заставит думать рожденную птицу обратно узенькими щелками. Выпадет из гнезда и полетит по просторам отечества. Тут заводик, там государственным мужем стал… Права ты, — согласно кивнул Его Величество, — не станет яичко золотым, если предложить за него цену некому. Только голый народ начинает поднимать себя самого до нужного уровня. Смотрю на мужей — кем были, и кем стали! Главное, чтобы не забывали, кто крылья им дал.
