Обиженный солдат отошел в сторону. Слезы от обиды наворачивались на глаза.
— Ладно, зелень, подь сюда! Только божий свет не загораживай, не стеклянный!
Попросили Тольку Сердюка из соседнего отделения щелкнуть их. Тот, вооружившись фотокамерой, долго целился, понимая какое ответственное задание доверили ему.
— Ну, ты, папарацци хренов, разродишься, наконец?
— Толик пеняй на себя, если запорешь кадр! Лично выдеру!
— А я клизму из соляры поставлю!
— На кнопку плавно нажимай, не дергай!
— Не тяни резину!
— Мужики! Все замерли! Не моргать! Сейчас вылетит птичка!
— Квас, Дудая на руки возьми!
— Внимание! Все сказали: «Чииз!» — объявил Сердюк, вцепившись в «мыльницу».
— Чего сказали? — откликнулся Димка Коротков. — Ты чего там бормочешь, Студень!
— Это он по-английски! Сыр значит! — пояснил всем Миша Тихонов. — Чтобы улыбка у нас получилась! Губы, когда произносишь это слово, растягиваются! Вот так! Давай мужики! Все вместе! Чииз!
— Чиз!
— Чииз!
— Сыр!
— Российский!
— Чиз! Голландский!
— Смотри у меня, чтобы все вошли, — угрожающе предупредил широкоплечий Бурков, стоявший в центре в обнимку с Андреевым и Романцовым.
У палаток с угрожающим ревом резко затормозил «Урал». Из открытой дверцы, пробитой в двух местах осколками, высунулся Малецкий со сдвинутой на затылок шапке и отчаянно завопил:
— Ребята! Ребята-а!! Подожди-ите!! Я с вами!
Малецкий подбежал к группе солдат и присел на корточки рядом с Прибыловым. И тут раздался, щелчок.
Он так и не успел толком принять удобную позу. Но он все равно остался доволен, что попал в последний кадр.
— Эх, немножко б раньше! — сокрушался он, хлопая себя в сердцах по замасленному колену.
— Ничего, Малек, шибко не убивайся, не переживай, в следующий раз отснимем как надо, — успокоил водилу Валерка Кирилкин. — По высшему разряду, как в лучших домах Лондона и Филадельфии.
— Если б я только знал, я бы не гонял на блокпост.
— Да мы сами только, что узнали. Сара с чего-то вдруг раздобрился, фотик дал, доснять пленку.
Неожиданно из-за палаток выплыла квадратная фигура полковника Петракова. Он был явно не в духе. Его вечно багровая физиономия с большим шнобилем не предвещала ничего хорошего. Окинув солдат строгим взглядом, он сердито заорал:
— Что за сборище?! В конец распустились! Раздолбаи! Саранцев! Твои…?
— Так точно, товарищ полковник!
— Почему бездельничают? Не можешь им дел найти? Распустил подчиненных! Не солдаты, а стадо баранов! Шалопаи, вашу мать!
Саранцев пытался что-то сказать в оправдание, но полковник его не слушал.
