— Леха, чего делать-то будем?
— Сплошное паскудство! Совсем херово! Голову не высунешь, снимет, сука!
— А-а! — сморщившись и замотав головой, вдруг протяжно застонал Макс.
— Макс! Макс! Ты чего? Ранили? Куда?
— Проклятие! Какой там ранили! Банки разбились! Вдребезги! Попал, сволочуга! Вся жопа — мокрая! Только сейчас и почувствовал! Все на крестец вылилось!
Квасов посмотрел ему за спину и ахнул. Так и есть. Все ниже поясницы сырое бордово-черного цвета. Вся задница. Будто Макса Гулливер в чернильницу обмакнул.
— Падла, снайперюга! Убью! — зло забубнил расстроенный Макс, стаскивая с себя насквозь протекший сидор, который звякал разбившимися склянками. — Гад! Сволочь распоследняя!
— А может и не снайпер вовсе, а малолетка какой-нибудь! Шандарахнул чувак по нам и смылся!
— Это дела не меняет. Сегодня у реки, а завтра будут на базе мочить. Так и до беды не далеко.
Появление Квасова и Шестопала вызвало в палатке бурное оживление и гомерический хохот товарищей.
— А где же обещанный компот? — разочарованно протянул радист Вадик Ткаченко.
— А что, тебе этого мало? — сказал Квасов, кивая на нары, куда вытряхнул содержимое своего мешка.
— Вот и посылай таких!
— Ты бы и этого не принес, пианистка хренова! — накинулся на радиста разозлившийся Макс.
— Достали, но не донесли! — отозвался унылый Алешка Квасов, у которого после выстрела у реки неимоверно чесалось все тело. — Гад, один ползучий, помешал! Все банки расколошматил! Сука! Чуть Макса не положил! Чуть бы левее взял, точно, ему хана!
— Макс, ну ты, считай, в сорочке родился!
— Повезло тебе как утопленнику, лучше с уделанными штанами, чем грузом «200» домой чалить.
— Я то думал, вы за «чачей» отправились, — отозвался лениво Колька Лисовский, по прозвищу Николясик.
— «Чачу», видите ли, ему подавай, халявщик! — закипел возмущенный Квасов. — Тебе Сара такую «чачу» покажет, что и слово это забудешь, как пишется! Чачу ему подавай! Николясик, вот ты бы взял и сходил!
— А то пупок сидит тут, видите ли, у печки греет! — зло огрызнулся Шестопал.
— Халявщик!
— Ну, и чего теперь делать?
— Какие проблемы, Максик? — поинтересовался Романцов.
— Жопа-то вся сахарная, ко всему приклеивается! — развел руками пострадавший от пули снайпера Шестопал.
— Что делать? Что делать? Замачивать! — отозвался с нар невозмутимый Димка Коротков, где, устроившись по-турецки, здоровенной цыганской иглой зашивал дырки на изрядно потрепанной разгрузке.
— Похоже, из черной смородины компотище был, — констатировал Миша Тихонов, тщательно рассматривая сзади, уделанные в пух и прах, штаны Шестопала.
